МИТЭВМА РАНАКЕША

УЧИТЕЛЬ

ЭНОН I

Ты, ищущий, — разве ты знаешь, что ты ищешь? Разве ты знаешь, что надлежит искать каждому, и разве ты уверовал в то, что необходимо искать именно это? Да, ты знаешь; но разве ты знаешь о своём знании? Различи себя и ненужное, вредоносное; сделай это, а потом посмотри, осталось ли что-нибудь у тебя. Но разве знаешь ты, что дурно, и разве то доброе, что отыщется в тебе, порадует тебя? Да, ты ничего не имеешь; а если имеешь, то оно владеет тобою, а не ты — им. Есть то, что есть у человека даже тогда, когда у него нет ничего. Им нельзя владеть так, как владеют всяким достоянием, но им можно владеть лишь так, как оно владеет тобою. Оно есть величайшее; но мало знать о нём. Оно владеет тобою; но если ты не владеешь им, то ты пребываешь в поисках. И так бывает, что богатейший не может владеть своим богатством, и гибнет от голода, и не может погибнуть. Ты таков же, ибо ты — ищущий. Всё, что тебя окружает, щедро к тебе, и щедрость его может быть измерена только самим Бытием: иной меры для неё нет. Но разве можешь ты владеть этими даяниями? Нет; и велико твоё счастье, если ты хотя бы знаешь о них. Но тем велико твоё горе, ибо видеть прекраснейшее, принадлежащее тебе, и не мочь владеть им — тяжко; тяжесть эта подобна тяжести довлеющего небытия. Но не отчаивайся, — и тогда эта тяжесть не раздавит тебя. Ты идёшь долго, и не знаешь сам, верную ли избрал дорогу. Могло быть иначе, — но ты оказался дурным водителем для себя; а может быть, ты не можешь ещё идти без провожатого. Дороги прежних жизней были трудны; и разве ты знаешь, преодолел ли ты их препоны? Знание о существующем необходимо тебе. Если ты сам не можешь поведать себе о том, что нечто есть, и каково оно, и что им можно владеть, и что им нужно владеть, и для чего, и как его добыть, и как им владеть, — то что тебе делать с собою? Что тебе делать с собою, если ты не хорош не только для других, но даже для себя? Да, и ты не можешь ничего изменить: горе тебе! И погибнуть тебе легко, — и через это стать ещё дальше от лучшего. Подумай: что тебе делать теперь? Если бы все были таковы, то мир людей не мог бы быть им домом, ибо они не жили бы в нём, и не жили бы вовсе. Есть иные, — знающие, имеющие то, чего нет у тебя. Знающий Истину сберегает и взращивает своё знание не только для себя, но и для многих, и для всех. И знающих может быть много, и может быть мало, или может быть только один такой. Но даже если так, — найди его, тем паче найди. Найди, — ибо если не захочешь найти его, то, значит, ты лгал себе о себе. Ищи, преодолевая препоны, — ведь не отыскать его для тебя значит — погибнуть. Ищи, — и пусть страх не остановит тебя. Нет для тебя ничего важнее: поэтому оставь свои суетные, малосмысленные пристрастия, и ищи. С тобою вместе будет искать весь мир. Ищи — и найдёшь; но распознаешь его лишь тогда, когда действительно поймёшь, что он необходим тебе больше, чем жизнь. Тогда найдёшь его, — ибо необходимость сделает тебя всезрящим, а он неслышимо уху позовёт тебя тогда, когда ты увидишь его.

ЭНОН II

Найдя его, подойди, преклони колено и скажи: «Учитель!». Скажи о себе, — кто ты таков и зачем пришёл; и затем спроси его, хочет ли он тебя знать. После собери всё, что знал, и сложи к его ногам, говоря: «Вот то, что не нужно мне больше». Затем попроси его дать тебе то, что тебе необходимо. Знай, что ты нашёл то, драгоценнее чего нет ничего, и ради чего ничего не жалко. Не жалко и себя, — ибо что ты без наилучшего необходимого в тебе! И твой Учитель возвратит тебе тебя для жизни. А ты ничем не сможешь воздать ему, — как потому, что нет достойной платы за его вершение, так и потому, что ему ничего от тебя не нужно. И вот наилучшая плата: содействуй ему в его деле. Этого мало, и оно — как капля против солнца: но большего ты сделать не сможешь; так радуйся же хотя бы этому, — радуйся как бесконечному. И помни, что в сравнении с ним ты не знаешь ничего, — а иначе тебе нечего искать у него. Пусть его наставления о том, что тебе делать, будут для тебя законом столь же обязательным, как дыхание. Он для тебя — больше, чем родитель, а ты ему дороже, чем дитя. Он много больше тебя в том, зачем ты пришёл к нему: поэтому цени его так. Если встанешь за него — не жалей своей жизни, ибо зачем она тебе без него? Если же не встанешь за него, то тогда оставь его и уйди, ибо ты — мертвец, и тебе не место там, где живые вкушают пищу жизни. Учась у него, помни, что сейчас тебе не нужно ничего кроме того, что даёт тебе Учитель. Поэтому понимай, что ты пришёл к нему со всем, что у тебя есть, и он — хозяин всего твоего достояния. Не сожалей об этом, — ибо разве может он сделать с твоим достоянием нечто дурное? Что бы он ни сделал, это будет правильно и хорошо. Разве можно не дать Учителю то, что принадлежит тебе, если ты и себя самого отдал ему? Радуйся, ибо он знает, что лучше.

ЭНОН III

Теперь ты живёшь в мире Учителя, и мир этот есть истинный мир. То, что было прежде, было твоим незнанием, и тогда твой мир не имел истинной сути. Ты не знал, что он такое, и что такое ты, и для чего. Теперь ты должен вновь научиться воспринимать, понимать, знать, желать и делать. Что ты знал верно, то познаешь вновь; радуйся этому, — ведь поистине прекрасно вновь и вновь проходить благим путём и знать его вдвое лучше. Что ты видел не верно, то будет исправлено. Чего ты не знал, то узнаешь. Всё, что будет сказано тебе, будет верно; а чего Учитель не знает, того он не скажет. Поэтому доверяй ему больше, чем себе; да и для чего ты пришёл к нему, как не для того, чтобы доверять? И как можешь ты не доверять ему, если ты не знаешь, что есть Истина? Если бы ты мог не доверять ему, ты не пришёл бы, — а потому доверяй или уходи. Не поверив одному его наставлению, ты не веришь всему, что он даёт тебе, и этим лишаешь себя знаний. Знания не бывают раздельными, как доверие не бывает частичным, а Истина — противоречивой. Дорога в истинный мир для тебя проходит только через Учителя, — и потому Учитель для тебя равнозначен всему миру. Цени же его соответствующе, и почитай как подобает. Если его наставления будут противоречить тому, что прежде представлялось тебе верным, — понимай, что так и должно быть. Тогда радуйся тому, что ты поистине учишься и получаешь то, что хотел. Если бы он лишь подтверждал известное тебе, то тебе не нужно было бы учиться. Лишь тогда ты действительно учишься, когда меняешь ошибочное на верное. Если ты делаешь это с радостью, то это значит, что знания для тебя дороже гордыни, проистекающей из заблуждений. У тебя не может быть гордыни против Учителя. Что должно быть охраняемо твоею гордостью, на то он не посягнёт; гордыню же твою разрушит. Знай, что он никогда не унизит тебя и не примет твоего самоунижения. Но будь готов к тому, что и унижение может оказаться не тем, чем ты его полагал. И благое, и дурное может оказаться не тем, чем оно тебе мнилось. Да, тебе будет и трудно, и тяжко, и страшно, и больно, — ибо ты должен будешь измениться. Отыщи же в себе силы для этого, и с благодарностью прими те силы, которые даст тебе Учитель. Он даст тебе силы, — и это будут силы великие; но даст он их тебе лишь тогда, когда ты станешь их достоин. И ты должен будешь понять их раньше, чем получишь, — а иначе ты не получишь их никогда. Ты должен быть достойным для Учителя, как он достоин для мира и Истины. Старайся, как можешь, чтобы быть достойным себя лучшего. Помни, что ты стараешься ради того, что больше и драгоценнее самой жизни. Она — лишь инструмент для познания: вручи же её Учителю, отдай в его владение, как и прочее своё достояние. Слей свою жизнь с жизнью Учителя, — и он отыщет для неё наилучшее.

ЭНОН IV

Поистине, ты для своего Учителя — больше, чем его дитя. Он вершит твоё рождение в Духе для Истины, — а это много больше, чем плоть. Ты един с ним более, чем дитя со своим родителем; и он для тебя делает больше, чем родитель плоти, — а ты должен делать для него больше, чем дитя плоти. И через Учителя всякий, подобный тебе, есть твой брат или сестра. Да, подлинный Учитель может быть отцом всех людей, сколько их знает мир, — и больше, чем отцом. Это своё рождение всякий избирает для себя сам. Нерождённый не живёт жизнью мира; помни же, что так всякий не просто избирает себе родителя, но избирает для себя жизнь или длительную смерть. Учитель для тебя — величайший из людей: ты сам делаешь его таким для себя. Он знает Истину, — и потому он велик для мира; но ты можешь не знать его величия. Если так, то и эта истина от тебя сокрыта. И он велик для тебя, — но ты не знаешь этого: так ты не знаешь себя. Когда ты узнаешь и признаешь его величие, тогда узнаешь о себе то, чего не знал прежде, — ибо узнаешь, каково для тебя величие. Тогда он, будучи возведён тобою на престол величия, станет подлинно великим для тебя. Но он так же велик для всех: скажи же им об этом. Всё исполняй по слову Учителя. Он не повелит сделать дурного, и потому ты не опасайся за свою чистоту. Он знает необходимость и смысл говорения и молчания, и всякого дела. И не страшись утратить свободу, — ибо только ты сам можешь принудить себя повиноваться. Если ты действительно узрел и понял в нём своего Учителя, и если осознал, сколь драгоценна Истина, то не убоишься повиновения, и оно будет тебе приятно. Если же с тобою вершится не так, и если ты не хочешь привести свою волю в гармонию с волей Учителя, — тогда уходи. Да, — ибо так ты не сможешь принять от него ничего, и тебе будет плохо подле него. И ты волен не повиноваться, и волен уйти. Но знай, что тобою могут повелевать твои заблуждения, и платою за твоё повиновение им будет зло, боль и горе. Это ли не худшее из рабств? Ты сам обрекаешь себя на него: это ли не горшая из бед? Так понимай же, каков твой Учитель, и кто он для тебя. И пойми, что он таков для всех; и тогда осознай, подле кого ты находишься. Поистине, он — твой спаситель; и для всех прочих — так же. И ему ничего не нужно от тебя, ибо у него есть всё. Твоей благодарностью будет твоё понимание и твоё следование его слову. То, что он велит тебе, — оно не для него, но для его дела. Но оно также и для него, ибо он и его дело нераздельны. Оно также и для тебя, ибо подлинный ученик неразделен со своим Учителем и его делом. Оно также и для всего мира, ибо дело твоего Учителя — для мира. Так, повинуясь Учителю, ты приносишь благо всему миру. Видишь ли ты, как увеличилась твоя мощь? Так происходит потому, что Учитель направляет твоё деяние в должное русло. Не может быть иначе, ведь он — знающий. Твоя свобода соблюдена, а мощь увеличилась через знание и повиновение: только ты властен был привести себя к этому. Быть свободным в благе, когда оно больше не сокрыто от тебя, — это ли не прекрасно? Твой Учитель дал тебе это; помни же, что собою таким ты обязан ему.

ЭНОН V

Тебе будет трудно, — ибо истинное ученичество есть путь к тому, что неизмеримо больше, чем простое удовольствие. Учитель будет требовать от тебя следования должному. Мир людей будет требовать от тебя следования общепринятому и привычному. Сам ты, противореча себе, будешь требовать от себя следования тому и другому. Если ты, следуя должному, устоишь против себя, то ничто иное тебя не повергнет. Твой Учитель скажет тебе, что тебя ожидает: верь ему, ибо он испытал больше, чем предстоит испытать тебе. Избирая себе Учителя, ты избираешь не только его учение, но избираешь и своё будущее. Учитель и его учение нераздельны, и, следуя одному, ты следуешь и другому. Чтобы идти по бесконечному пути, иди туда, куда тебя ведут. Помни, что подлинное следование не может быть прервано смертью. И за пределами мира материи следуй своему Учителю; и тогда достигнешь высот, прежде недоступных. Всё происходящее с тобою в смерти понимай как смену одежд; а тело смысла твоего следования остаётся прежним. Если ты действительно хочешь знать, то всё прочее будет для тебя не столь важным. Учитель есть для того, чтобы давать тебе знания. Когда давать их и как — знать только ему. Ты можешь не видеть дел Учителя, и можешь думать, что он не печётся о твоём научении: но ты ошибёшься. Он всегда учит тебя, а как — ему ведомо. Ученичество есть внимание не только речам и письменам: потому внимай всякому делу Учителя, — даже тогда, когда не видишь его перед собою. Внимай молчанию Учителя, — ибо и в нём содержатся знания. Знания Учителя будут твоими; но как и как скоро — решать не тебе. Наставлений не может быть слишком много: Учитель знает, что может человек. Наставлений не может быть слишком мало для того, кто не измышляет себе сроков ученичества. Ему нет сроков, — ведь Истина беспредельна. Твой Учитель покажет тебе её, и не солжёт. Кто ещё мог бы сделать для тебя это? Лишь твой Учитель может совершить подобное, — ибо Истина всесильна. И он способен дать знания всякому и каждому, потому что Истина питает его силы. Он может быть один для всего мира, — и его хватит на весь мир. И если он есть, то это значит, что мир не может существовать без него. Пойми это, — и ты осознаешь, что пред тобою — зиждитель мира, его спаситель и водитель. Воздай же ему должное; и помни: что бы ты ни сделал для него, — ничто не будет чрезмерным. Лишь то будет дурно, что противно его учению. Поэтому прежде, чем сделать что-либо, узнай от Учителя, что дурно, а что — хорошо. И в благе есть предел, за коим начинается зло. Поэтому узнай от Учителя о добре и зле вникновенно, тщательно и досконально. Будь осторожен и руководствуйся наставлениями Учителя, чтобы не совершить зла, полагая, что совершаешь добро, — ибо такое свершение страшно и горько. Поступай верно: для этого у тебя есть Учитель.

ЭНОН VI

Если ты жаждешь правильной жизни, то всё, что необходимо для того, чтобы придти к ней, ты обретёшь через своего Учителя. Он даст тебе всё, — кроме того, что в тебе самом даёт тебе желание и волю для вступления на лучший путь. Это есть в тебе, и твой Учитель может показать тебе это; но никто, кроме тебя, не сможет привести твою сущность в полную гармонию с этой её частью. Да, твой Учитель хорош для тебя только тогда, когда ты сам благ для себя. Учись, внимая Учителю; но не будь слеп. Всё, чему ты учишься, пребывает вокруг тебя; и если ты не сможешь видеть этого, то и наставлений Учителя ты не поймёшь верно. Всё даёт знания: черпай же их, опираясь на ту опору, которую обрёл в своём Учителе. Он наставит тебя в ведомом ему, и всё ложное сделается явственным. Он есть тот, кто ведёт тебя по дороге познания, которую ты преодолеваешь сам. Размышляй над его наставлениями, ибо они есть достойная пища для дела тогда лишь, когда они есть пища для мыслей. Старайся понять смысл его деяний; но не будь самонадеянно уверен в своей правоте, — ибо так калечатся крыла искания. Если познанное тобою — истинно, то тогда оно будет соответствовать учению твоего Учителя. Познавай и сам; но только вкупе с познанием через Учителя познание будет наилучшим. Да, поистине, Учитель не сможет помочь тебе, если ты не поможешь ему помочь тебе, и если сам себе не поможешь. Ты и твой Учитель — одно целое и одна частица в великом целом. Будь же един с Учителем, и помни, что из твоей сущности есть ты, а что — он. Найти Учителя Истины — значит обрести необходимое, а это — расцвет счастья. Для того, кто нашёл его, нет больше никаких препятствий на пути, кроме себя самого. Но и дурное в себе поможет преодолеть Учитель. Он един со своим учеником, а значит — он способен помочь частице себя. Он един со всеми, — и потому может помочь всякому, кто того хочет. Поистине, он — для всех. Истина одна, — и потому учащие противоречиво не могут равно учить Истине. И учение об Истине — одно; и лишь знающий и провозглашающий его есть Учитель Истины. Истинное учение об Учителе Истины есть частица истинного учения, как и Учитель Истины есть частица истинного мира. Знай же, что тот, кто возглашает эти слова вкупе с прочими словами истинного учения, и есть Учитель Истины. Я, Ранакеш из Нагара, склоняюсь пред ним, ликуя о том, что удостоился сказать то, что сказал.

МИТЭВМА ШЕР-АНДЕРА

ПЯТЬ ЖЕМЧУЖИН

ЭНОН I

Не гонись за прошедшим днём; ты и он — каждый из вас идёт своей дорогой, и пути ваши пересекаются лишь однажды: в миг рассвета. Сколько дней пытался ты настичь, изнуряя коней, влекущих твою колесницу? Невозможно достичь того, чего достичь невозможно; нельзя вновь ощутить в себе силы, потраченные впустую, как нельзя съесть сгнивший уже в земле плод. Вспомни о том, что когда-то было твоим; возьми в руки то, что принадлежит тебе сейчас; протяни руку к тому, что может стать твоим, — но не трать стремлений на то, что тебе недоступно. Кто желает несбыточного, тот утратит себя, — ибо не для того родился, чтобы изливать влагу жизни на камни. Смотри под ноги и думай о цели пути, — только так достигнешь её. Желай придти туда, куда шёл, а не туда, где лучше; помни, где было твоё место и где оно будет. Иди не за тем, кто кричит, идя, но за тем, кто идёт молча. Иди по своему пути, не сворачивая; но чтобы не искать его долго, живи так, чтобы все пути были твоими; и цель пусть будет одна, но в ней пусть будут цели всех путей. Завтрашний день увидит идущий в ночь.

ЭНОН II

Не ищи сложностей там, где их нет. Всё в мире просто — и просто это понять. Кто ищет сложностей, кто не видит в окружающем простоты, тот сам породит сложность, — но только для себя и только кажущуюся, ибо в мире всё просто, и никто не властен сотворить иначе. Всё просто, ибо всё естественно. Что кажется неестественным, то естественно, — но не для возвеличения создано, а для преодоления. Без худшего нет и лучшего, — естественно и просто; нет для тебя более естественного труда, чем преодоление естественных препон ради достижения естественных высот. Кто скажет, что мир сложен, — солжёт, не ведая того, ибо пребывает в естественном неведении. Для чего же разум, как не для естественного преодоления неведения? Когда бы было естественно полное всеведение в один миг, — не было бы разума, ибо для чего тогда познающий? Когда бы была естественна невозможность полного всеведения через познание, — не было бы разума, ибо для чего тогда неспособный познать? Всё просто: есть глаза и есть мир пред ними, — смотри!

ЭНОН III

На всё, что вершится вокруг тебя, смотри с радостью и любовью, — ибо это вершащееся есть твоя жизнь. Вспомни всё, что было с тобою: ничего нельзя убрать, — ни хорошего, ни плохого. Выбрось из жизни миг — и будешь обделён; нет тебя более, ибо миг тот содержал тебя в себе. Память твоя — судья твой, ибо в памяти твоей всё взвешено, всё оценено и сохранено. В некий час предстанешь пред собою и осудишь себя. Ничего не бойся, когда ты чист; но когда осквернился — бойся себя, ибо будешь осуждён собою без пощады. Ты — свой судья, безжалостный и неподкупный. Ты можешь простить другого, кто провинился перед тобою; но простить себя ты не сможешь. Когда б дано было людям прощать себя, не было бы грешников, и путь к совершенству каждый проходил бы за одну жизнь. Разум был бы не нужен, и не было бы в мире чувств иных, кроме порочных стремлений и раскаяния. Поэтому берегись скверны, бойся себя.

ЭНОН IV

Когда идёшь к цели, не оглядывайся назад. Оглянувшись ради того, чтобы увидеть уже виденное однажды, ты не увидишь пути перед собою. Для чего глазам твоим видеть умершее время? Память — сокровищница виденного глазами, и виденного разумом, и виденного душою. Пыль, в которую однажды уже погрузилось копыто твоего коня, мертва для тебя: оставь её другим. Ты умертвил немало своих дней, и умертвишь их ещё немало; однако помни: мёртвые связуют живых. Помни, дабы не оставить за собою ненужных миру смертей. Тебе открыто: смерть, нужная миру, приходит сама; смерть, ненужную миру, несёшь с собою ты. Пусть время, умерщвлённое тобою, останется на своём смертном ложе; горе тебе, если стало оно твоею одеждой! Пусть пребывают с тобою последние взгляды умерших людей; горе тебе, если пребывает в кубке твоём их кровь! Кто может убить тебя? Только ты сам в силах совершить это. Незнание — трясина, знание — удар молнии: что примешь ты от себя? Пусть огонь пожрёт воду: удел всадника — твёрдая земля.

ЭНОН V

У тела твоего в этом мире есть всё, что ему нужно: довольствуйся этим, но помни о том, что есть незримые миры. В мирах незримых ты тоже силён, и они — твой дом. Если хочешь жить не в одном мире, то сперва научись жить в одном мире, — ибо нельзя одновременно войти в три двери. Что же нужно тебе для этого? Просто живи; но живи всем своим существом, не отвергая необходимого и не собирая лишнего. Посмотри на себя глазами, свободными от пелены несвободного мира, — и увидишь себя таким, каков ты есть. Тогда ощутишь, каков свободный мир, и узнаешь, каким должен быть ты. Живи не воюя, но побеждая. Обретай необходимое так, словно возвращаешь потерянное; другим же давай необходимое так, словно отыскал потерянное ими. Всегда находи и никогда не теряй. Будь рад тому, что имеешь, и всегда стремись к большему, помня о том, что есть незримые миры.

МИТЭВМА ШЕР-АНДЕРА

ПУТЬ

ЭНОН I

Он восходит и нисходит, падая вдаль. Он — белый огонь, возгорающийся в воздухе, над землёй. Смотри на его полёт, Ананда; смотри, и узри в нём своё «Я». О, ты увидишь его, Факел Ночи. Лети к нему, расправив крыла, что на спине у тебя, и те, что на темени, и те, что на ногах. Белый огонь, пылающий в толще вод, не угаснет. Идти за ним — вот путь белого металла, доступный немногим. Ты избран, Ананда, — и ты белым клинком вспарываешь ночь. Белый огонь — заря избранных, жемчуг. Из полотнища, что несёшь на левой руке, возьми нить, которая выйдет первой. Да будет связан сон души с сознанием тела. И тот, кто восходит и нисходит в тишине, будет связан с тобою: яркий свет над твоей головой — часть его лица, сокрытого в свете. Да будет лапа Дракона отделена, чтобы вознести символ к небу. Пожри смрад, Ананда, чтобы вкусить свет. Из первого символа не выйдет алый ветер; второй станет сиять; третий придёт к восходящему, чтобы низойти вместе с ним. Кто не желает видеть даль, тот пусть повернётся к ней спиною. Обращаясь в жёлтом кольце Вечности, он восходит — миг, он нисходит — миг, он живёт — миг, он умирает вечно: его познание есть путь по кольцу. Кто может встать на пути белого огня? Плыви по его течению, Факел Ночи. Прыжок Небесного Гепарда есть путь через пропасть. Крылатый зверь в небе не опередит птицу, но на земле — властелин. Он впряжётся в твою колесницу, Ананда, пожрав твоих коней и растерзав медлящих. В жемчуге шкура Небесного Гепарда, жёлтое пламя — его зев. Битва с Драконом — его жизнь; битва, которая никогда не кончается. Сними с него упряжь, Ананда, чтобы встать с ним рядом. Так говорит свиток: Небесный Гепард — в вечном прыжке; логово его — обитель белого огня. Ты погружаешься в воду и выходишь из неё, Факел Ночи, — и ты всегда сух. Извергни из зева чистый поток, чтобы оросить пустыню. Пожертвуй плотью, Ананда: пусть пожрёт её Дракон. Смрад — к смраду; гора столкнется с горой, чтобы рассыпаться в прах. О Ананда! Оправь огонь своего духа в белый металл, опали его в белом огне, и укрась вечным камнем. Твой шлем — свод света; твой щит — стена света; твой меч — луч света; твои стрелы — блики света в небесах; твоя битва — наступление рассвета в стране гор. Небесный Гепард — рядом с тобою; шкура его горит жемчугом, прыжок его — твой шаг через пропасть. Ты идёшь к пути восходящего и нисходящего в тишине, чтобы вступить на сей путь. Ты воспаряешь, Факел Ночи: крыла бьют ветер. Иди к тому, кто падает вдаль. Он — ожидающий и ведущий, и Небесный Гепард ляжет у его ног. Он — белый огонь, возрождающий свет в тёмной Пустоте. Он возвращает сознание на путь, идущий над небом. Он — вихрь в камне: он замыкает в тебе круг сил. Иди в обитель белого огня; иди, Ананда; иди, если так решил.

ЭНОН II

О Ананда! Ты идёшь по пути, с которого не возвращаются. Остановись — и умрёшь. Душа твоя станет добычей Дракона; тело же твоё он пожрёт позднее, чем душу. Извлеки меч, Ананда; возжги факел белого огня. В твоей руке — жизнь, в твоих устах — жизнь, в твоей груди — жизнь, в твоём костре — жизнь. Перед тобой — дорога, Ананда; позади тебя — Пустота. Белый металл, белый металл, закалённый в белом огне, ты — творец врат, через которые течёт река. Взойди к небу, оружие из белого металла; ты рождено в белом огне, и ты уйдёшь в белый огонь. Так говорит свиток: Факел Ночи вспыхнет в своё время. Кто идёт по дороге неба? Идёт ведущий за собой, идут следующие за ним; под ноги им падает жемчуг сияния небес. Голос Небесного Гепарда рушит стены. Никакая твердыня не устоит против блеска его глаз. О Факел Ночи, слышишь ли его голос? Небесный зверь терзает гада Пустоты: таков закон.

ЭНОН III

Он живёт в тебе, Ананда, он живёт в тебе, — сияющий змей, подобный молнии. Его чешуя — искры. Он спит, Ананда, ибо тело твоё — его обиталище. Воззри в себя, Факел Ночи; погрузись в небо своей души, где спит, обвивая твоё тело множеством колец, сияющий змей. Рёв крылатого зверя — это зов Великого Рога, имя коего — Наалараан. Небо приближается к земле, когда поёт Великий Рог. Воды каменеют и встают стеною; огонь очага рассыпается искрами пыли; камни сочатся белым соком; солнце становится немым. Великий змей, спящий в белом огне, пробудится по приходе многих. Смотри, Ананда: в теле твоём спит сияющий змей, звено цепи. Великий Рог — сила мира — молчит; имя же его сотрясает горы. О, каменные россыпи, хранящие в себе капли чистоты! Хлынет поток из уст избранников, и оросит вас. Крылатый зверь рушит твердыни: змей в теле его бодрствует. Великий Рог, имеющий голову змеи, сила мира! В тебе пылает белый огонь; ты — в руке восходящего и нисходящего в тишине. Слушай, Ананда, и пусть уста твои пьют небо.

ЭНОН IV

Рассвет — твой путь, Ананда. Ты и идущие с тобою — вихрь белого огня, ураган света. Вы есть зубы крылатого зверя: остры и белы; и рык крылатого зверя несётся над вашими головами, не задевая ваших шлемов. Прыжок через пропасть; о ты, Небесный Гепард, крылатый зверь земли: это твой путь. Бездна не страшна для крылатой твари. Он терзает гада бескрылого, живущего в Бездне; сверху, где нет верха, снизу, где нет низа, справа и слева, где нет ни правой, ни левой стороны, спереди и сзади, где нет направлений, — здесь добыча крылатого зверя. Два змея сошлись в битве, их жала переплелись: вот белый, средоточие света, в теле крылатого зверя, и вот змей без вида и плоти, средоточие небытия, в теле Дракона. О слепцы, думающие, что узрели тьму! Тьма полна света; белый океан не имеет берегов. Чем можете вы затмить свет звезды? Огонь сияет и в ночи. Не тьма — обиталище Дракона, но Пустота. Из Бездны произрастает то, чему не место на тверди земли. Огонь же не в силах согреть Бездну, — но в силах заполнить её собою. Куда не может придти свет, туда приходит огонь. О сила небесного водопада! О небесный поток! Смотри, Ананда: вот он, пред тобою; он низвергается языками пламени, подобными рекам; он стирает вершины гор, позволяя солнцу осветить долину. Капли его падают на землю и на камни, омывая и оплодотворяя их. Свет находит свет, ибо свет есть всё, и всё есть белый огонь, душа и плоть Вселенной. Огонь, чистый огонь, пылающий в очаге твоём, Ананда, и в светильнике твоём, и тот, что будет пылать погребальным твоим костром, он — твоё тело, Ананда. Возьми его в руки — и он не обожжёт твоих ладоней. Как огонь может ожечь огонь? Факел Ночи, излей свою душу в большой поток: огонь к огню, свет к свету, силу к силе. В потоке этом дышит, не погибая, тот, кто не ведает различия меж свободою духа и свободою тела. Ты — плоть из огня, Ананда; и идущие с тобою — плоть из огня. Белый металл в ваших руках; белый металл, закалённый в белом огне. Путь примет всякого идущего, — но лишь идущего вперёд. Океан несёт на себе корабли, коим нет числа: но лишь те из них, которые прочны, не гибнут в бурю.

ЭНОН V

Извлечённый из недр забвения, раскрывается перед достойными цветок Амра, — око белого огня. Кто знает, как узреть его, тот удостоится этого. Но кто нитью из священного полотнища связан с прочими? Не ты ли это, Факел Ночи? Видишь ли Амру, доступную взору избранных? Белые лепестки прозрачны: только взор знающего задержится на них. Аромат уводит тебя в твердыню света. Свиток говорит: раскрылся цветок Амра, и свет ветра достойных пьёт аромат его.

ЭНОН VI

Смотри: слуги Бездны окружили холм. Цитадель избранных возвышается над головой Дракона. Кто не видит третьего символа, над тем не небо, но Бездна. Вырастают дерева неплодоносящие: семя их — слюна гада Бездны; почва произрастания их — его дыхание. Облачись в доспехи, Ананда, и знай: нет никого из людей перед тобою, но лишь небытие, побеждаемое оружием твоим. Ноги твои ступают по камням, и кровоточат. Ветер из Бездны, который есть дыхание бескрылого гада, опаляет лицо твоё и грудь твою: но нет в нём огня, — лишь Пустота, пожирающая плоть. Отдай плоть гаду, Ананда, — ибо не на плечах твоих доспехи, но ты несёшь их в теле своём; и змей сияющий, подобный молнии, спит в тебе, Факел Ночи. Видишь ли три символа, воитель? Первый из них есть сохранение жизни в живущих: никто да не отнимет её и да не испытает желания к сему. Второй из них есть чистота помыслов. Третий из них есть стремление к высшему. Так ты исполняй.

ЭНОН VII

Тебе ведомо, Ананда, что есть свет и что есть Пустота. Тебе ведом путь ввысь, и рёв Великого Рога не устрашит тебя. Взойди на спину ветра и воззри на землю с высот неба. Смотри: вот равнина меж гор. Люди, сыны людей, пересекают её. Вот на конях скачущие, у коих одежда из бронзы; у иных из них шлемы покрыты златом; иные из них вращают мечами, от крови алыми; иные же спят или возносят моления, держа в руках копья. Вот на колесницах мчащиеся: колесницы одних косам подобны, коими рассекают живую плоть; колесницы других подобны каменным глыбам, катящимся с гор; колесницы третьих облакам подобны или дыму. Вот на носилках восседающие, коих влекут рабы. Вот идущие пешим шагом: иные из них облачены в богатые одеяния; иные в одеждах из дерева; иные наги. Вот ползущие в пыли, израненные и обессилевшие. Что видишь, Ананда? Вознеси над сынами людей второй символ, — сияние света. В восходящем и нисходящем — суть, и конец, и начало. Исходящее из ока белого огня есть нить жизни, цепь сущих. Жемчужины нанизаны на нить жизни: их нутро сияет. Не злато человеку подобно: жемчуг, жемчуг. Растёт в купели матери, и бывает уродлив и тускл; иной и не был, и не будет в руках человека, а иной найден в купели матери своей, и видят его, и он сияет; как сын человека, он стареет и обращается в прах. Окуни жемчуг в злато — и блеск его угаснет: лишь алый блеск злата сияет тогда. И перл такой столько стоит, сколько стоит злато, его облекшее, и не отличен от прочих подобных. Береги и храни жемчуг, Ананда; цени в нём его блеск, но не то, что затмевает его, будь оно даже ценно весьма и приятно для глаза. То ценно, что не сокрыто и не приукрашено. Белый огонь ясно виден в глубинах свободного перла.

ЭНОН VIII

Как Арасатва, хозяин гор, владычествует над пещерами их, так ты, Ананда, владычествуй над домами души своего тела. Глубока тьма, — но не для того ли, чтобы принять в себя свет? Создавший исполнен Мудрости. Всё на месте своём: тьма — со тьмою, свет — со светом. Ты назван Факелом Ночи: обрати свет в свою душу; приди к себе. Чтобы ветер Бездны не угасил твоего света, пусть сияет душа твоя сквозь покров твоего тела. Из тебя приходит ветер Бездны, чтобы угасить внешний свет: такова власть его. Прими в себя огонь, дабы не оставалась в тебе Пустота. За стеною тела горит белый огонь: вот, глина плоти обожжена и тверда, и ветер Бездны не разрушит её, и зубы Дракона не оставят на ней следа, и многие укроются за твоею стеной. Глина не задержит света белого огня; свет белого огня проникает за преграду, оповещая путников об укрытии от ветра, кое сулит стена. Так следуй и так помни.

ЭНОН IX

Каков крылатый зверь, парящий над пропастью, таким будь и ты. Трижды по два крыла у тебя, воитель: в день, на заре коего расправишь их, пробудится сияющий змей, подобный молнии, ныне спящий в теле твоём. Сила Адитвы, хозяина огня, потрясающего горы и сотрясающего мир, станет меньше силы света, исходящего от тебя. Пусть сыны людей сбегаются на твой голос, как дикие звери сбегаются на звуки творения Пандара, хозяина лесов, и пусть слушают тебя. Слова твои пусть будут как волны, которые посылает Каратва, хозяин вод. Помни, Ананда, что даже могучие утёсы, исполненные величия, кои служат приметами поколениям кормчих, не в силах противостоять упорным ударам волн. Такими, как эти волны, пусть будут помыслы твои о себе, дела к окружающим тебя и слова к слушающим тебя, к опровергающим тебя и к тем, кого ты не увидишь. Обрати обретённый свет в себя, Факел Ночи: помни, что свет порождает свет. Если не сумеешь светить для себя, то как сумеешь светить для других? Сухая земля неплодородна, и кто бы ни пришёл на неё, — он не обретёт плодов; тот лишь обретёт их, кто оросит землю; оросит её лишь тот, кто черпает из источника; плоды же не будут ядовиты, если источник чист. Ты, берущий влагу из чистого источника, береги её, чтобы никто не смог отравить содержащегося в сосуде твоём, и не смог смешать с пылью, и осквернить не смог, — ибо он сделает это, а ты, и идущие с тобою, и идущие за тобою не узрят здоровых плодов.

ЭНОН X

Трудно сокрушить горы, Ананда, — но ещё труднее сравнять песчаные холмы пустыни. Ты видишь, что ветер владеет ими; и они воздвигаются там, где ему угодно. Ноги утопают в волнах земли, и смерть реет над тобою, ибо нет живительной влаги во владениях горячего ветра. Кто идёт в сердце пустыни, не имея с собою воды, тот не вернётся к источнику; тело его станет песком, сухим и бесплодным. Оглянись, воитель: не в пустыне ли ты? Что несёшь с собою: воду ли, или груз сухой пыли? Что ты есть: орошающий — жизнь пустыни, или иссушающий — плоть песчаного холма? Подними глаза: над тобою парит крылатый зверь неба. Войди в сень его крыл — и жар небесного огня не опалит тебя; ветер же, приходящий из сердца пустыни, не иссушит тебя, но наполнит и развернёт крыла твои, что на темени у тебя, и на спине, и на ногах: трижды по два крыла, — парус неутомимых. Помни: ветер Пустоты и ветер белого огня, — оба страшны для не видящего себя и не ведающего пути; поднимут его и бросят о скалы. Благодатен ветер белого огня для видящего себя, но не ведающего пути; ветер же Пустоты поднимет его и бросит о скалы. Тот, кто видит себя и ведает путь, распростёр крыла: и ветер Пустоты, и ветер белого огня, — оба вознесут его к высям; и нет для него ни скал, ни пустыни. Он возложит руку на спину крылатого зверя: так есть воинство белого огня, — искры, жемчуг. Первый символ на оружии вашем: не приходит алый ветер в дома ваши, и чисты они. Россыпь жемчуга в небе: протяни руку. Простор доступен идущему.

ЭНОН XI

Ввысь стремящийся обретёт небо; по земле пресмыкающийся познает Пустоту. Нет ничего меж ними, — и сыны людей избирают то или другое. Нельзя пребывать без движения, Ананда, ибо кто не движется, тот не горит, — а не горит одна лишь Пустота, ибо не содержит в себе белого огня. Пылай или угасни, Факел Ночи; пылай или угасни. Огонь породит огонь; благословенный пожар, — белым огнём пылают воды великого океана. Валы огненных волн пожирают прибрежные скалы; звучит глас Великого Рога.

ЭНОН XII

Что есть путь восходящего и нисходящего? Ты следуешь этому пути, Факел Ночи: что же он? Он есть путь от себя к себе; нисхождение в пропасть ощущаемого и восхождение к высотам знаемого. Виден свет: зрячий не собьётся с пути. Висячий мост раскачивается: пропасть требует пищи. О ты, воитель света! Есть у тебя крыла, пьющие ветер. Крылатый не станет жертвой, доколе не забудет о крылах своих. Воспари, — но помни о тверди, по коей ступали ноги твои. Был некогда тварью земною и пресмыкался, червю подобно: помни. От огня, и воды, и тверди, и от ветра погибал: помни; пусть останется это с тобою в небесной обители белого огня. Так ты смотри вперёд, и так ты смотри назад через плечо, не останавливаясь в пути.

ЭНОН XIII

Так приходишь ты, воитель, — как раскат грома. Так идущие за тобою, — как удары молота, кующего меч. Так слова ваши, — как грохот водопада. Так дела ваши, — как горящие стрелы в ночи, возжигающие огонь. Так мысли ваши, — как молнии, озаряющие небо. Так сила духа вашего, — как щит, отражающий удары. Так помыслы ваши, — как воды чистого источника. Так судьбы ваши, — как полёт крылатого зверя.

ЭНОН XIV

Вот город, — твой город, Ананда, воитель. Твердыня, где властелин — пришедший. Видишь ли себя? Не человека ищи, но белый огонь, — ибо плоть стала добычей Дракона. Белый огонь сияет. О Факел Ночи, ты горишь в белом пламени; горишь собою, и горишь в себе и в других: о, кто из пришедших не видит тебя? Отец твой породил тебя плотью из плоти: воспой хвалу ему, ибо окончен путь. Змей сияющий, подобный молнии, пробудился в теле твоём: радуйся, ибо отныне ты непобедим. Видишь ли прочих, которые пришли с тобою? Вот их огонь, — небесный жемчуг, свет начала всего; видишь ли, что и ты таков? Протяни руку идущему; говори с ним; жди, как ждали тебя многие и один. Воспой хвалу крылатому зверю; хвала ведущему, слава пришедшему: окончен путь. Восходя и нисходя в тишине плотью света белого огня, воспой хвалу создавшему: окончен путь.

МИТЭВМА НЙНЕВЕХ

ДВАДЦАТИДНЕВЬЕ

ЭНОН I

Скажу о том, что было, не солгав. Да, я скажу об этом, как о частице великого дела, — ибо это было со мною, и оно открыто для видящих. В один из дней сказали в баоне: «Вот весть: Учитель, мудрый и сильнейший сотни воинов, известный всем, ныне здесь, неподалёку». И мужчины, взяв копья, отправились к нему; я же пошла за ними, скрываясь. Отыскав его, они вонзили копья в землю у его прибежища, говоря: «Пусть не будет для тебя иного, кроме мира». Я же укрылась поблизости, и лежала среди камней, натерев лицо и волосы пылью. Учитель, выйдя к ним, спросил: «Что вам нужно, люди?». Они ответили: «Хотим пищи, — той, наилучшей, какой нет нигде, кроме как у тебя». Он сказал: «Поистине, нет живой твари без пищи; но так ли вы голодны, чтобы здесь просить её?»; они же ответили: «Просим, — ибо голодны», и пали на колени. И Учитель долго молчал, глядя на них, склонившихся в молчании. И через немалое время он сказал: «Там женщина; позовите её», и указал в мою сторону. Я испугалась, и прижала лицо к камням, и так изранила его в кровь. Один из мужчин, подойдя, закричал на меня и сказал: «Если бы видели тебя, — прогнали бы; теперь же, презренная, встань и иди на суд Учителя». Я встала и пошла, дрожа от страха. Когда же я приблизилась к Учителю, он сказал мне: «Эти люди принесли мир: прими же его и ты». И тогда тот, кто позвал меня, сказал: «Учитель, неужели ты не покараешь или хотя бы не прогонишь её? Она презренна, ибо бесплодна; муж её изгнал её из баона, и она живёт одна, подобно гнусному зверю. Никому не подобает терпеть её рядом с собою, — тебе ли не знать этого, мудрый?». Тогда Учитель спросил его: «Для чего ты солгал мне?»; он же, изумившись, сказал: «Могу ли я солгать тебе?». Учитель сказал: «Ты сказал, что желаешь мне мира; но я вижу, что ты принёс с собою вражду. И в другой раз ты солгал, говоря, что эта женщина презренна. И в третий раз ты солгал, назвав меня Учителем, — ибо нельзя сомневаться в правильности поступков того, у кого желаешь учиться правильным поступкам». Тогда тот человек вновь пал на колени и поклонился, говоря: «Прогони её, прошу тебя!»; и прочие сделали то же. А Учитель сказал: «Не прогоню её, — ибо если прогоню, то кто тогда будет первым среди вас?». Они же молчали; после один из них сказал: «Она не может быть рядом с нами; сделай же что-нибудь, мудрый!». И Учитель сказал: «Уходите прочь». И они ушли, взяв свои копья. Тогда я спросила: «Учитель, разве мог ты сделать это?», а он ответил: «Разве можешь ты быть подобной им?». Я пала пред ним ниц, говоря: «Прости меня: я не знаю, зачем пришла». Он же сказал: «Радуйся, — ибо иначе ты не пришла бы; но я знаю, зачем ты здесь». Я сказала: «Скажи, что мне делать?». Он ответил: «Иди в своё жилище, а завтра вновь приди сюда». И я вернулась в своё жилище, и там вознесла хвалу богам, и излила в очаг кровь для них.

ЭНОН II

На следующий день я пришла к Учителю, и не нашла его в его прибежище. И я подумала, что, быть может, приходили ночью из баона чтобы убить его, и он бежал. И я стала искать следов; и, не отыскав, вошла в прибежище и разожгла огонь, чтобы, дав богам кровь, просить их за Учителя. И когда я разожгла огонь, пришёл Учитель, и бросил в него горсть земли. Он сказал мне: «Знаю, для чего ты разожгла огонь: но оставь это. Не к ним ты пришла, и не с ними; и не можешь дать им ничего, и взять от них ничего не можешь. Теперь есть ты; они же удалились туда, куда уходит твоё дыхание». Тогда я сказала ему: «Возьми тогда ты мою кровь, Учитель», а он ответил: «Пусть будет так». И он сказал: «Теперь она моя; и я желаю, чтобы твоё тело хранило её в себе для меня». Затем мы вышли наружу, и я сказала: «Учитель, кто я теперь?»; тогда он сказал: «Плоть, питаемая кровью, принадлежит ей: так ты теперь — моя плоть. Скажи же: где владение твоих богов?». Я сказала: «Нет его; и где оно было, я не знаю». Тогда Учитель взял нож и надрезал мне руку, и излил немного моей крови на землю, говоря: «Вот то, что некогда принадлежало мне». Потом он взял горсть сухой земли и излил в неё ещё немного моей крови; после надрезал свою руку, и излил туда же свою кровь. И тогда спросил: «Можно ли это разделить?»; и я ответила: «Нет». И он сказал: «Человек есть земля, — ибо из земли не происходит ничего, кроме земли. И нельзя землю разделить так, чтобы можно было сказать: «Вот — одна земля, а вот — другая». И ты теперь — моя плоть, как была ею и раньше, — до того, как я пришёл сюда». Тогда я сказала: «Теперь я знаю, зачем я пришла к тебе: поистине, я звала себя»; и он сказал: «Поистине, так». И он сказал: «Так ты обрела себя; радуйся же»; я же сказала: «Нет лучшего!». После этого он дал мне свою пищу, и я ела её. Затем Учитель сказал: «Возьми в своём жилище то, чего нет в моём, и перенеси сюда, ибо будешь жить здесь»; и я сделала это. Тогда Учитель убрал из своего прибежища прежний огонь, и возжёг новый. И после сказал: «Пойди в баон и позови людей, чтобы они пришли и жили с нами». И я пошла в баон; и, придя, говорила: «Учитель зовёт вас, чтобы вы пришли и жили с ним и со мною». Люди же говорили: «Можно ли жить в скверне, — там, где ты?». И они говорили: «Учитель смеётся над нами, когда зовёт нас; и он оскорбил нас, когда велел тебе придти сюда». Говоря так, женщины бросали в меня грязью и испражнениями, а мужчины били древками копий. Никто не пошёл за мною, и я одна возвратилась к Учителю. И он сам омыл меня, и натёр неким отваром, и дал пить другой отвар, говоря: «Готово всё, что нужно, ибо я готовился». Он сказал: «И ты знала, и я знал, что будет, если ты пойдёшь в баон. Но если бы ты не пошла туда, я прогнал бы тебя от себя. Но ты не знала этого; зачем же пошла туда?». Я ответила: «Я звала себя туда». И он сказал: «Если бы они не презирали тебя, некому было бы идти к ним, и незачем было бы звать их сюда». Ещё он сказал: «Если велю тебе вновь идти и звать их, пойдёшь ли ты?»; и я сказала: «Не веление мне нужно, а позволение, ибо я хочу вновь идти туда». И тогда он сказал мне: «Спи спокойно».

ЭНОН III

На следующий день я сказала Учителю: «Позволь мне пойти в баон»; он же ответил: «Я сам пойду туда». И он пошёл туда; я же ждала его, боясь, что его оскорбят или покалечат в баоне. Когда он возвратился, я спросила его: «Что с тобою было, Учитель?». Он сказал: «Я пришёл к людям и звал их к себе, чтобы учить. Они же говорили: «Не может учить доброму тот, кто допускает непотребство». Я говорил им: «Первого моего наставления вы не поняли, а оно таково: невиновный не должен быть наказан. А второе моё наставление таково: тот, кто не желает учиться, пусть не лжёт, говоря, что желает учиться». Они же сказали: «Нам ли не знать, какой Учитель нам нужен? Мы знаем, чему нам следует учиться. Уходи же, ибо мы не избираем тебя своим Учителем». И я сказал им: «Пусть же всякий из вас учит всякого из вас: иного Учителя вам не нужно». Сказав так, я ушёл от них». Я спросила его: «Учитель, что же ты им сделаешь теперь?». Он же ответил: «Я буду ожидать, не придёт ли всё же сюда кто-нибудь из них». И я сказала: «Неужели ты не прогонишь их, как прогнал однажды?». Он ответил: «То было наставление, которого они не поняли, потому что не хотели учиться; того же, кто захочет учиться, я не прогоню». После этого мы взяли пищу, которая у нас оставалась, и съели её; и после я сказала: «Учитель, что нам сделать, чтобы не голодать?». Он ответил: «Голод есть одна из наименьших бед; но чтобы не голодать, иди и добудь пищу, как добывала раньше». Тогда я пошла и собрала коренья, и клубни, и стебли, и в лесу нашла несколько плодов и птичьих яиц, и в реке взяла несколько раковин. И я принесла всё это Учителю; он же сказал: «Хорошо». Позднее я сказала: «Учитель, ты не знаешь моего имени». Тогда он пошёл, взял плод и сказал: «Таково должно быть твоё имя; а то, которое носишь ты сейчас, — зачем оно тебе?». Я сказала: «Мать дала его мне; что же оно теперь?». Он сказал: «Твоя мать родила не человека с именем, но имя с человеком: это дурно». Я сказала: «Нет человека без имени, ибо нельзя никак не зваться». Он же сказал: «Я не знаю твоего имени, и оно мне не нужно; в баоне же знают его: почему же ты здесь, а не там?». Я молчала, а он сказал: «В имени нет тебя; и в жилище, где ты родилась, нет тебя; и в краю, где ты живёшь, нет тебя». И я спросила: «Учитель, есть ли я?». Он же ответил: «Ты в том, кому ты сделала благо, и в том, кто сделал благо тебе, и в своих детях». Я сказала: «У меня нет детей, и не будет их». Тогда он сказал: «Может ли не быть плодов у земли?». И я спросила его: «Если боги не властны, то кто исцелит меня?». Он ответил: «То, что властно над богами». Я спросила: «Что же это?»; и он ответил: «То, что живёт и дарует жизнь». Я спросила: «Что же оно?»; и он ответил: «Это сама Жизнь, и ничто кроме неё, — ибо кроме неё не существует ничего».

ЭНОН IV

На следующий день Учитель сказал мне: «Среди тех, кто живёт здесь, ты одна увидела меня. Знаю: ты утратила себя, и потому ничто не заслонило меня от твоего ума. Но теперь ты не такова, какою была три дня назад; что сделаешь теперь: уйдёшь ли, или останешься?». Тогда я спросила его: «Что же теперь, Учитель?». Он сказал: «Ты исцелена теперь, хотя и не знаешь того; и если теперь найдёшь мужчину, который станет твоим мужем, то будешь иметь детей». И тогда я пала пред ним ниц и спросила: «Учитель, что мне сделать для тебя?». Он же поднял меня и сказал: «Мне не нужно воздаяния». И тогда я сказала ему: «Учитель, станешь ли ты отцом моего ребёнка?». Он же ответил: «Я помог тебе исцелиться, — и потому я уже частью своей сущности отец будущих твоих детей: большего не надо. Отвечай же мне: уйдёшь ли ты от меня, или же останешься?». Тогда я сказала: «Не могу уйти». Учитель сказал: «Ступай в баон и скажи там о своём исцелении». И я пошла, и говорила им: «Я исцелена». Они же сказали: «Если так, то тогда видим, для чего он оставил тебя рядом с собою». И я сказала им: «Идите со мною к Учителю». Они отвечали: «Не знаем, верно ли, что ты исцелена. Прежде роди ребёнка; тогда приходи жить в баон, и Учитель пусть приходит». Я возвратилась к Учителю и рассказала ему об этом; он же сказал: «Много баонов в земле Шгха. В том из них, от которого я пришёл сюда, меня почитают; хочешь ли, чтобы я отвёл тебя туда? Там тебя примут, и ничего, кроме добра, тебе не сделают». Тогда я сказала: «Если велишь, тогда пусть будет так; иначе же хочу остаться там, где ты». Он ответил мне: «Там ты найдёшь меня, — но не во плоти. Но ты ещё не ясно видишь меня и здесь, — и потому пусть будет так, как ты хочешь. Но подумай ещё раз, и реши, что станешь делать». И он сказал: «Теперь день, но близок закат; подумай же до завтрашнего предзакатного часа, и тогда скажи мне, что сделаешь». Сказав так, он ушёл от прибежища, оставив меня одну.

ЭНОН V

На следующий день, в предзакатный час, Учитель возвратился. И он спросил меня: «Что будет?». Я ответила: «Буду с тобою». Тогда он сказал: «Я скажу тебе, что есть я и чем станешь ты». И он сказал: «Человек есть копьё, летящее в цель. Но человек не может быть один: если он — человек, то и все люди есть он. Он есть копьё, брошенное тем, для чего Жизнь — лишь одна из рук. Это вечно и вездесуще, и обладает всею полнотою знания, силы и любви. Оно имеет четыре руки: и кто делает нечто, тот делает это одною из его рук. Так порождают и сохраняют, вершат и совершенствуют, борются и защищают, познают и даруют. Оно обитает в великом жилище, за стенами которого простирается неведомая даль. Вместе с ним обитают его братья, с руками которых переплетены его руки. Ныне оно погружено в сон, и во сне оплодотворяет само себя: так в его теле рождаются миры. Миры эти властны над собою, пока оно спит; и они властны порождать и взращивать в себе благо и зло. И если они взрастят в себе благо, то тогда то, что создало их, пробудится более мудрым и сильным, чем было прежде. Если же они взрастят в себе зло, то тогда то, что создало их, не пробудится до той поры, пока зло не сменится благом. Но срок для его сна — один день; и если оно проснётся тогда, когда день сменится ночью, то его охватит безумие. Тогда оно растерзает себя, и братья его пожрут его останки, чтобы обратить прежнее, смертное, благо в новое, бессмертное. Чтобы безумие не погубило то, что создало миры, в мирах есть собиратели, защитники и умножители Мудрости. Среди них люди — одни из многих. Но прежде, чем вершить столь великое дело, они должны отыскать себя, — ибо иначе некому будет вершить его. Ради этого существуют знающие, знание коих подобно реке, текущей из далёкого истока. Они являют людям существующее, чтобы не зарождалось в них безумия. Я — из знающих; ты видишь меня перед собою, — и это есть первое, что тебе явлено из существующего». Так он сказал; я же сказала: «Вели, что мне делать». И он ответил: «Не обмани меня». И я сказала: «Не обману, — ибо не могу убивать». Тогда Учитель сказал: «Здесь я нашёл то, что драгоценно».

ЭНОН VI

На следующий день Учитель сказал мне о существующем. Он сказал: «Мир таков, каков он есть. Если ты видишь его иным, то, значит, ты не такова, какой должна быть. Весь мир есть земля и то, что из неё произошло; оно же тоже есть земля. Человек и всякая иная тварь оттого наполнены жизнью, что ею наполнена земля, из которой они произошли. Живое не порождает мёртвого: поэтому всё живёт. Даже камень есть живая тварь. Всё имеет своё место, и жизнь одного не мешает жизни другого. И земля, из коей всё произошло, не есть чьё-либо вечное владение. Она обретает форму, и рассыпается вновь, и смешивается, и вновь обретает форму. Поэтому в той земле, из которой слеплена ты, содержится земля всего мира. Мир живёт по своему обычаю, и ты живёшь по его обычаю, ибо это — обычай земли, из которой ты слеплена. Так существует всё. Обычай этот нельзя изменить, ибо четыре руки сильнейшего удерживают его. Всё есть земля, — даже вода, питающая почву. Имя этой земле — Чёрная Земля. Жизнь она черпает из тепла. Тепло же содержится в Красной Земле, которая незримо смешана с Чёрной Землёй. В каждой песчинке Чёрной Земли заключена песчинка Красной Земли. Её ты увидишь в огне, потому что в нём Чёрная Земля рассыпается, и Красная Земля на миг являет свой облик глазу. Красная Земля опасна, если она лишена одежды из Чёрной Земли, ибо тогда она ищет себе другую одежду; тогда сражаются внешняя и внутренняя Красная Земля Чёрной Земли, и Чёрная Земля бывает растерзана ими. Красная же Земля черпает жизнь из света. Он содержится в Белой Земле, песчинка которой всегда заключена в песчинке Красной Земли. Этот свет есть вершитель обычая, по которому живёт мир, — ибо Белую Землю держит в четырёх руках сильнейший. Белую Землю нельзя увидеть глазами, слепленными из Чёрной или Красной Земли. Только сама Белая Земля может увидеть себя. Нет ничего лучше, чем увидеть Белую Землю. Для этого нужно стать ею; а чтобы стать ею, нужно исполнять её обычай, который есть подлинный обычай и Красной, и Чёрной Земли. Исполнение этого обычая есть благо. И если всякая тварь исполнит обычай, везде воцарится благо. Тогда Четырёхрукий проснётся более мудрым, благим и сильным, чем был прежде. Тогда его жизнь продолжится», — так сказал мне Учитель.

ЭНОН VII

На следующий день я спросила Учителя: «Учитель, что мне следует делать?». Он ответил: «Я сказал тебе». Я сказала: «Учитель, наставь меня ясно, — ибо я доселе не знала речей, подобных твоим; и то, о чём ты учишь, не явственно для меня». Он же сказал: «Есть плоды, не похожие на плоды: но птица знает их, и спасает ими свою жизнь. Нет нужды держать такой плод над огнём, чтобы сделать его лучше: от этого он лишь станет ядовитым». Я молчала; он же сказал: «Если есть холм, то для того, чтобы взойти на него, тебе довольно твоих ног». Я сказала: «Верно ли я думаю, что всё, о чём ты сказал мне, просто?». Учитель же сказал: «Нет, неверно, — ибо то, о чём я сказал тебе, ещё проще, чем ты думаешь». Ещё он сказал: «Когда пища есть, ты её ешь». Тогда я пала пред ним ниц; он же велел мне подняться. И он сказал мне: «Знаю, что ты поняла меня». Ещё он сказал: «Не в поклонении благодарность. Этот язык может лгать, — а язык самой благодарности не лжёт: поэтому лучше молчи, когда ты благодарна». Тогда я закрыла свой рот рукою; Учитель же засмеялся, видя это. Он сказал: «Поистине, драгоценность!». После мы пошли взять пищу, и собрали плодов и листьев. Когда возвратились, Учитель сказал: «Вот пища, собранная тобою; но я не позволяю тебе есть её». Затем он спросил меня: «Есть ли здесь место, опасное зверями?». И я ответила: «Да, Учитель». Тогда он сказал: «Сними свою одежду и уходи: я не хочу, чтобы ты вернулась сюда. Иди в место, опасное зверями, чтобы там умереть, — ибо такая ты больше не нужна». И я стояла перед ним; затем я сняла одежду и сказала ему: «Прости меня, Учитель, ибо не хочу умереть виновной». Он сказал: «Ты предо мною невиновна, и потому мои уста не могут произнести прощения». И я ушла, раздирая своё лицо ногтями. К вечеру я пришла в лесной овраг, где властителями были хищные звери. И я легла на спину, и закрыла глаза, ожидая смерти. Так я лежала; и скоро настала ночь. И я слышала голоса зверей, и плакала, содрогаясь от страха.

ЭНОН VIII

На следующий день я была слаба, ибо не спала, а страх забрал мои силы. И когда наступил рассвет, я удивилась тому, что жива. Так я лежала, и страшилась встать, ибо думала, что теперь от этого умру. По прошествии некоего времени я услышала голос Учителя, и увидела, что он стоит подле меня. Он сказал мне: «Встань»; и я встала, ухватившись за его одежду. Тогда он сказал: «Говори»; и я сказала ему: «Учитель, ты видишь меня». И я сказала: «Звери не тронули меня; не знаю, радоваться ли мне, или произошло дурное и неверное». Учитель же сказал: «Ликуй». Затем он сказал: «Есть смерти, о коих не следует скорбеть, — но нет рождений, о коих не следует ликовать». Я спросила его: «Я ли родилась?»; и он ответил: «Мир был оплодотворён тобою, и ты родилась». Он сказал: «Прежнюю тебя растерзали звери: ты же, преодолев гибель, родилась вновь». Я сказала: «Учитель, не знаю, как восхвалить тебя даже в мыслях». Он же велел мне следовать за ним; и я пошла, шатаясь и спотыкаясь. К полудню он вывел меня из зарослей и привёл к реке; я пила из неё. Затем он возвёл меня на холм, и там дал мне пищу. Я спросила его: «Что же звери, Учитель?»; он ответил: «Я следовал за тобою, и ночью был подле». И я не знала, что сказать ему, и лишь плакала. Он же лёг, и велел мне лечь и положить голову ему на грудь. И я сделала это, и так уснула. Проснулась я перед закатом; тогда Учитель встал и дал мне мою одежду. Затем мы пошли, и долго собирали дерево для костра; когда же взяли его довольно, уже была ночь. Учитель велел мне сложить костёр; и когда я сложила, он дунул на ветки, и они загорелись. И мы ели, а после спали у костра.

ЭНОН IX

На следующий день Учитель сказал: «Кто не желает зла, тот не боится. Кто желает блага, тот должен желать блага, равного миру. Нельзя желать блага лишь себе, или кому-либо одному, или одному народу, или одному дню, или одному времени. Благо подобно человеку: оно бессильно, если у него нет рук, беззащитно, если у него нет глаз, и мертво, если у него нет сердца. Поэтому сильно и бессмертно оно лишь тогда, когда не увечно. Тот, кто желает такого блага, неподвластен злу. Чем большего блага ты желаешь, тем меньше ты боишься, и тем больше ты можешь. Настоящее благо живёт по обычаю мира, — а обычай этот блюдёт себя. Тою ночью я был подле тебя, и просил хищных тварей не трогать тебя. Нет вражды; но они не могли не исполнить моей просьбы, ибо у нас один обычай, и они чтят разум, соблюдающий его. Обычай мира, создающего и питающего своих тварей, питает себя; поэтому, увидев некую тварь, скажи ей: «У нас с тобою один обычай, и я есть ты; дай же мне свою силу, а взамен возьми мою». И она даст тебе свою силу, не коснувшись тебя, а ты так же дашь ей свою. И тогда ты станешь сильнее, — ибо две разноликих силы одного обычая, сливаясь, порождают третью силу, много более великую, чем каждая из них и обе они, вместе взятые. Обратись так к зверю, дереву, камню, воде, огню, ветру, или к иному из того, что существует, — и так будет. Но не всякий, кто скажет так, получит это, — ибо слова бывают лживы. И бывает так, что некто больше верит словам своего языка, чем словам своего чувства. Такой отвергает обычай мира, — а говорит иное, веря своей лжи; и он не получит ничего, и не сможет ничего, — а будет думать, что мир обманул его лживым обычаем. Кто видит, что нечто в мире злобно желает уязвить его, тот видит свою злобу, — а принимает её за чужую. Не знающий обычая мира не знает и того, что это он преступает этот благой обычай, и что это он чинит вред, от которого страдает и сам. Но твари мира не желают зла никому, — ибо обычай мира не ведает зла. Вокруг тебя нет ничего дурного, — а то, что кажется тебе дурным, на деле не таково. Трудно научиться не делать зла; но ещё труднее научиться не желать зла. А ещё труднее научиться распознавать, не обманываешь ли себя, думая, что не желаешь зла. Зверь видит в тебе то, чего ты сама не видишь в себе, и он лучше тебя знает, желаешь ли ты ему зла или нет. И мир лучше тебя знает, что ты можешь. Поэтому будь осторожна, — ведь чаще других погибают те, кто обманывает себя. Научись не обманывая себя желать блага, равного миру. Нет малого блага, которое было бы раздельно с благом величайшим. Если ты желаешь блага, равного миру, то ты желаешь блага и себе; если же желаешь блага только себе, то это значит, что ты обманываешь себя, не зная, что такое благо. Желай спасти от гибели не себя, а Четырёхрукого, — ибо если он не погибнет, то не погибнешь и ты; если же ты спасёшься, а он погибнет, то вместе с ним погибнешь и ты, и все прочие. Кто печётся лишь о себе и не желает умереть за великое благо, тот — убийца, и тот — мертвец. Всякая тварь знает, исполняешь ли ты обычай, и знает, желаешь ли ты добра лишь себе, или же всему, — а значит, и ей. Я говорю тебе это, потому что знаю, что ты поймёшь меня», — так сказал Учитель. И я сказала ему: «Учитель, мне тяжко». Он же ответил: «Потерпи, — ведь умирать всегда страшно, а рождаться всегда больно».

ЭНОН X

На следующий день Учитель сказал: «Нет твари опаснее человека, и нет твари лучше его. Ты — человек, и ты знаешь, что в тебе есть и дурное, и благое. Благого больше в человеке, чем дурного, ибо он есть земля, в коей одна песчинка блага тяжелее горы зла». Я сказала: «Учитель, я не знаю, как это может быть». Он же ответил: «Так есть». И он сказал: «Знаешь ли ты или не знаешь, от этого река не потечёт вспять». Я сказала: «Что же есть благо?». Он ответил: «Благо это благо. Есть обычай мира: соблюдающий его вершит благо. Человек создан для того, чтобы соблюсти его. Обычай этот есть то, что удерживает землю, из которой слеплен человек, чтобы она не рассыпалась. И кто, соблюдая обычай, сохранил человека, тот создал его. Так же и со всякою иною тварью». И я сказала: «Учитель, разве есть те, кто соблюдает обычай? Трудно человеку распознать, что хорошо, а что — дурно». Он же сказал мне: «Тебя, бесплодную, изгнали из баона, а я тебя излечил. Ты видишь, что один, исполняющий обычай, сильнее многих не исполняющих его. Так и один, знающий обычай, может научить ему всех тех, кто его не знает. А для того, чтобы узнать обычай мира, нужно смотреть на мир. Человек есть блюститель обычая; и он создан так, что может узнать его, чтобы соблюсти». Я спросила: «Учитель, узнаю ли я обычай?»; он же ответил: «Ты узнаёшь его». И он сказал: «Сейчас я говорю тебе об обычае; и прежде чем узнать, чему он учит, и начать исполнять его, научись соблюдать знание об обычае. И поступая так, ты уже будешь соблюдать его. Суть же его в том, чтобы сохранять жизнь и умножать её. Жизнь подобна человеку: она взрастает, и обретает ум и силу. Вот так надлежит взращивать жизнь. Это и есть благо». И я сказала: «Тогда обычай мира учит заботиться о жизни». Учитель сказал: «Ты поняла».

ЭНОН XI

На следующий день Учитель сказал: «Для того чтобы сохранить жизнь, нужно не желать ей гибели». И он сказал: «Не желать дурного — значит желать блага; нельзя иначе, — ибо в мире нет невершения. И если ты желаешь блага, то ты вершишь его; если же не желаешь — значит, желаешь зла. Не желай зла потому, что нет в мире ничего, что заслуживало бы его». Я сказала: «Но есть весьма дурное». Учитель ответил: «Всё в мире дурно для того, кто не знает, каково благо. Но и оно имеет множество лиц; и среди них есть страшные. Само зло есть страшнейшее из них для не знающего, но прекрасное — для знающего. И зло не заслуживает зла; но благо, обращённое к нему, может быть жестоким». Я сказала ему: «Учитель, я не смогу этого увидеть»; он же ответил: «Всякая слепота излечима». Затем он сказал: «Пойди и собери пищу: но ровно столько, сколько нужно тебе для того, чтобы насытиться, — не больше и не меньше». И я пошла, и собрала пищу; когда же принесла её, Учитель сказал: «Ешь, пока не насытишься». Я ела, и немного осталось; тогда я сказала: «Я больше не голодна, но и это съем легко». Учитель же сказал: «Ты совершила зло. Ты взяла у мира больше, чем тебе было нужно; и хотя ты легко съешь и оставшееся, оно умрёт в тебе. Так ты убила частицу мира». Я сказала: «Тогда ты съешь то, что осталось». Учитель же ответил: «Так не исправишь совершённого зла: ведь пища эта мне не предназначалась. Если бы ты собрала её столь мало, что не смогла бы насытиться, это также было бы злом, ибо тогда страдала бы частица мира в тебе. Ты видишь, что нельзя вершить благо, не зная его меры. Эта мера — в тебе, но ты её не знаешь, а другое знаешь ещё меньше; поэтому чтобы вершить благо, надо знать. И поэтому познавать — значит вершить благо». Я сказала: «Значит, кто не знает, тот вершит зло, и не может иначе». И Учитель сказал: «Да, так; и среди не знающих, видящих это, некому различить зло и благо. И они принимают зло за благо, а благо — за зло, и тем усугубляют незнание. Чтобы уберечься от большего зла, поступай так, чтобы миру было лучше, чем тебе. Лучше не утолить свой голод до конца, чем взять от мира лишнее. Если в чём не будешь видеть меры, — поступай так. И если увидишь, что другому пища или одежда нужнее, чем тебе, или нужна так же, — отдай их ему. И если увидишь, что некто погибает, — замени его собою». Тогда я сказала: «Учитель, страшное говоришь ты!». Он же сказал мне: «Чтобы не бояться страшного, нужно сперва его увидеть. Неужели ты боишься знать?». Я ответила ему: «Боюсь себя, — ибо чему научусь, то стану делать». Тогда Учитель сказал мне: «Если ты такова, то и сама себе не будешь страшна». И он сказал: «Когда узнаешь меру себя, тогда мера страха обратится в меру смелости. Тогда и мера деяния не будет для тебя непосильной».

ЭНОН XII

На следующий день Учитель ушёл; я же была одна. И я не знала, что он сделает, и не знала, что следует делать мне. Я пошла и собрала немного пищи; возвращаясь же, встретила одного из мужчин баона. Он сказал мне: «Не знаю, что сделать: приветствовать ли тебя, или же ударить?». Я ответила ему: «Не делай ни того, ни другого, ибо ты меня не знаешь». Он же сказал: «Ты — Нйневех»; я ответила: «Я умерла». Тогда он ударил меня копьём в бедро; когда же увидел кровь, то омочил в ней руку и попробовал её на вкус, и тогда сказал мне: «Ты лжёшь или безумна». Я испугалась, и просила его оставить меня; он же взял часть своей добычи и дал её мне, говоря: «Дай это мясо Учителю: пусть он ест». Затем он ушёл; и я ушла с того места, и возвратилась на холм, неся пищу. Учитель был там; и я отдала ему пищу, и рассказала о случившемся. Тогда он унял мне кровь, и разделил пищу, взяв себе немного мяса; он разжёг огонь и велел мне изжарить оставшееся мясо. Я изжарила его и дала Учителю, а он сказал: «Съешь ты»; я ответила: «Дано тебе, Учитель». Он же сказал: «Я взял его и дал тебе: разве ты не видела этого?»; тогда я стала есть это мясо; Учитель же своё съел сырым. Я сказала ему: «Учитель, это дурно!»; он ответил: «Дурно для тебя, ибо ты — ещё младенец». И он сказал: «Мир не враждует со мною; я же почитаю его как человек и как зверь. Мало подобных мне, — имеющих два ума». Я просила его: «Учитель, скажи мне о том, что мне нужно, и о том, что со мною будет». И он сказал: «Сохраняй и преумножай то, что я тебе даю, — ибо если я не знаю, что для тебя хорошо, то меня нет здесь, а ты — и впрямь безумна. Что с тобою будет, о том тебе сейчас знать незачем, — ибо оно будет, лишь если ты того пожелаешь. Сейчас смотри на то, что есть ныне; а если не сможешь его видеть, то не увидишь и себя». Сказав так, он затушил костёр и ушёл; я же осталась. И я поняла, что он велел мне сделать; тогда я села, закрыла глаза, и стала петь о том, что было со мною в эти дни. Я пела об Учителе, и о Четырёхруком, и о мире. И когда у песни не осталось пищи, я пела о том же вновь.

ЭНОН XIII

На следующий день Учитель возвратился и сказал мне: «Песня твоя была хороша». Я сказала: «Учитель, ведь тебя не было со мною». Он же сказал: «Как может меня не быть с тобою? Ты не видела меня и в лесу в ту ночь, когда умерла; но тогда я был подле тебя и плотью, и дыханием, — а ныне довольно и дыхания. Ты хочешь, чтобы я был с тобою, — и потому твоё дыхание слито с моим». Я спросила его: «Учитель, правильно ли я пела?»; он же ответил: «Ты правильно делала, что пела». И ещё он сказал: «Ты пела не правду и не ложь, но себя; и так ты породила себя ещё раз». Тогда я спросила его: «Разве можно родиться многажды?». Он сказал: «Нельзя не родиться многажды. Кто родился лишь однажды, тот не живёт подлинной жизнью». Тогда я сказала: «Значит, только рождение есть жизнь, и только порождающий заботится о жизни». Учитель же улыбнулся и сказал: «Мало здесь подобных тебе». Я же ответила: «Кроме тебя, Учитель, нет здесь таких, как ты». И я спросила его: «Почему меня, а не другого человека принял ты и позволил быть с тобою рядом?». Он ответил: «Разве я принял тебя? Это ты приняла меня и позволила быть с тобою рядом». И я не знала, что сказать; а потом спросила: «Как же так, Учитель?». Он ответил: «Ты позволила себе вкусить иное нежели то, что вкушала до сей поры. И если бы ты не дала себе того, что берёшь у меня, я не смог бы ничего дать тебе». Тогда я сказала ему: «Учитель, это значит, что ты сделал мне вдвое больше добра, чем пела я в своей песне, — ибо ты делаешь и то добро, которое делаешь сам, и то, которое делаю я». И Учитель сказал: «Теперь ты увидела многое». Я сказала: «Теперь я буду петь новую песню, лучшую прежней». Учитель сказал: «Только лучший прежнего человек сможет спеть лучшую прежней песню». Тогда я спросила: «Так петь ли мне?»; и Учитель сказал: «Пой». И я пела. И я умолкла лишь среди ночной темноты, ибо песня была долгой. Когда я умолкла, Учитель сказал: «Не было лучшей песни в этом краю. Видишь ли то, что даже темнота пришла внимать ей? В благодарность ночь охранит твой покой; спи же, — ибо и сон хочет внять твоей песне». Я сказала: «Учитель, если я буду спать, то не смогу петь»; он же сказал: «Ты породила песню — и теперь она будет петь тебя». Я обрадовалась и сказала: «Тогда я совершила благо». Он ответил: «Радуйся». И я легла, ликуя, и спустя время уснула; Учитель же сидел подле меня.

ЭНОН XIV

На следующий день Учитель спросил меня: «О чём ты хочешь знать?»; я же просила: «Скажи мне о богах». И он сказал: «Боги везде». Он сказал: «Боги есть жители Красной Земли, из коей они слеплены. И как Красная Земля — в Чёрной Земле, так боги — во всём, что слеплено из Чёрной Земли. Всякий из них повелевает своим владением: плотью, или делом, или желанием. И всякий из них вершит только своё дело, не враждуя с прочими; поэтому меж ними нет вражды, но лишь мир и благо. Нет ничего прочнее дела богов, — ибо всякий из них вершит им свою жизнь». Я спросила: «Как же взывать к ним и чем их одаривать, чтобы они явили свою помощь?». Учитель ответил: «Всякий из них вершит только своё дело, и иного дела вершить не может. Людям же неведомы дела богов, и оттого они просят богов о том, чего те не могут. Если же некто знает дела богов, то он видит, что нет нужды просить их о чём-то, — ибо боги и без того вершат необходимое». Тогда я спросила: «Учитель, так нужно ли знать о богах?». Он ответил: «Помни о них, ибо они есть. Помня о них и об их деле, и радуясь ему, и желая его вершения, ты даруешь им свою помощь и пищу своей жизни; кроме этого им ничего не нужно. Они же вершат только благо: поэтому так ты помогаешь им вершить его. Так ты даруешь благо миру, а он — тебе». Я сказала: «Учитель, мир, где боги таковы, мне неведом». Учитель ответил: «Ты родилась в мире — и он стал иным». Я сказала: «Сколь велик ты, видящий смены миров!». И тогда я поняла, кто есть мой Учитель, и сказала ему: «Кто, как не ты, Учитель, сделал так, чтобы я родилась? Сколь же велик ты, словом своим порождающий миры, лучшие прежних!». И я сказала: «Мой ум узрел тебя, и он ослеплён; Учитель, я утрачиваю рассудок». Учитель же сказал: «Зрячий немощен без света, а прозревшему слепцу свет причиняет боль. Ты не обезумеешь, — ибо сама постигла то, что постигла; так ум твой говорит тебе, что свершилось посильное ему благо». Затем он сказал мне: «Пойдём, чтобы ум твой увидел существующее». И мы пошли, и ходили среди холмов, зарослей, вод и прочего, и смотрели, пока не настала ночь.

ЭНОН XV

На следующий день Учитель сказал: «Человек хорош для человека. Где человеку не в силах помочь боги, там ему может помочь другой человек. Всё, что есть в мире, хорошо; но человек не может уйти от людей даже ради наилучшего. Главное его дело есть забота о людях. Кто не любит людей и не радеет об их благе, тот несчастнейший из всех, ибо утратил себя. И кто любит всех, кроме одного, и радеет обо всех, кроме одного, тот таков же. Если же подле тебя лишь один из людей, а прочих нет, и ты любишь его и радеешь о нём, то ты такова же и для прочих». Я сказала: «Ты таков, Учитель». Он же ответил: «Разве ты не такова? Разве ты враждуешь со мною, и разве ты не сделаешь мне добра?». Тогда я сказала: «Учитель, в тебе ли все люди моего баона?». Он ответил: «Если меня нет, а ты любишь их, то они во мне». Я сказала: «Тогда и ты со мною, когда тебя нет подле меня». И Учитель сказал: «Да, так». И он сказал: «Так ты никого не утратишь, — ибо если подле тебя человек и ты его любишь, то так будет всегда». Затем он сказал: «Посмотри вокруг, и увидишь, что обитаешь в мире. Мир породил человека, и радеет о нём, питая его собою. Помни же, что если любишь людей и радеешь о них, но не любишь мира и не радеешь о нём, то и людям ты — враг. Трудно узнать меру меж миром и человеком, — но без неё не сможешь отличить пользы от вреда». Тогда я спросила Учителя: «Что же делать тому, кто не знает меры?»; он же ответил: «Искать её; и пусть он помнит, что мир знает меру лучше, нежели человек, ибо через неё мир породил человека». Тогда я спросила его: «Учитель, а тебе ведома ли мера?». Он ответил: «Мне многое ведомо, что неведомо тебе, миру же многое ведомо, что неведомо мне; так же и с мерой». Затем мы пошли к реке и омылись, и взяли пищи; возвратившись же ели её. И Учитель сказал: «Причинить человеку зло не может никто, кроме человека; но и уберечь его от этого зла может человек. И уберечь мир от зла, чинимого человеком, может человек же. Человек может узнать, что есть благо, а что — зло; но если он знает, то пусть научает этому незнающего. Ты можешь говорить; мир для того наделил тебя этим умением, чтобы ты вершила благо, кое непосильно для рук. Что же может быть лучше, чем вершить благо и научать благу?». Я сказала: «Значит, научая меня, ты велишь мне научать других». Он же сказал: «Когда ты не велишь себе, тогда никто не велит тебе; а не велишь ты себе, если не хочешь». И я сказала: «Не могу не хотеть, ибо знаю, что хочу». Тогда Учитель засмеялся и сказал: «Вот тот, кто не будет себе врагом». Я же спросила: «Разве можно быть врагом себе?». Учитель ответил: «Кто враг одному, тот враг всем; кто враг всем, тот враг себе». Я сказала: «Учитель, ты уберёг меня от ужасного». Он сказал: «Тебе неведомо, сколь ужасно то, от чего я стараюсь тебя уберечь». Затем он велел мне молчать; и в тот день мы не сказали больше ничего.

ЭНОН XVI

На следующий день Учитель спросил меня: «Хочешь ли вернуться в баон?». Я ответила: «Хочу, Учитель, ибо там мои люди». Он же сказал: «Знаешь ли ты, что ты стала для них хуже прежней? Мир для тебя не таков, каков он для них; и слова твои стали иными; и того, что ты исцелена, они не увидели». Тогда я спросила: «Что же мне делать?»; он же ответил: «Иди за мною». И мы взяли пищу и пошли. И когда прошли много, то сели и ели пищу; тогда я спросила Учителя: «Учитель, что ты сделаешь? Если пойдём дальше, то придём в баон, ближайший к моему баону». Он ответил: «Мы идём туда; разве не говорил я тебе, что там почитают меня?». И мы пошли дальше; и близ вечера вошли в баон. И люди, увидев Учителя, приближались к нему, радуясь, а он приветствовал их, называя их имена. И он сказал: «Пусть сойдутся ко мне те, кто почитает меня». Тогда к нему сошлись все, и каждый взял с собою своих детей. Учитель сказал им: «Знаю, и вы знаете, что среди вас есть те, кто хотел оставить баон и идти со мною; но я велел им остаться. Ныне же зову их; но не туда им надлежит идти, куда иду я, а туда, где им надлежит быть. Эта женщина — из ближайшего баона; она не будет там, и она не будет здесь. Знаю и говорю вам, что пришло время для благого дела. Пусть те из вас, кто хочет, выйдут из своего баона, и пусть построят новые жилища, чтобы был новый баон между двумя прежними. Почитающие меня знают, что это будет хорошо». Некто из людей сказал: «Не было так, и никто так не делал». Учитель же ответил: «Для чего тогда вы сошлись ко мне, и почему не изгоните меня из баона?». Тогда вышли несколько мужчин, и с ними — их женщины и дети, говоря: «Пойдём, куда ты укажешь». И Учитель сказал им: «Сделайте то, что следует вам здесь сделать; спустя же два дня идите туда, где холмы меж рекою и оврагом, за коим — лес, и где средь камней многие имеют цвет крови». Тогда некто из людей сказал: «То — дурное место, Учитель, и детям нашим там быть не должно». Учитель же сказал: «Когда б не в ваших силах было обратить дурное место в благое, я не пришёл бы к вам ныне. Кто знает, что я не вершу дурного, с тем и с детьми того ничего дурного не случится». Затем Учитель вошёл в одно из жилищ, а я — в другое. Там мне дали пищу, и там я спала.

ЭНОН XVII

На следующий день Учитель пришёл за мною на заре, и мы пошли обратно. И когда в пути сели, чтобы есть данную нам пищу, я спросила: «Куда мы идём, Учитель?». Он ответил: «На прежнее место, — ибо новое ещё не ждёт нас». И мы возвратились на холм; и там Учитель возжёг огонь. И он сказал мне: «Я позвал их ради тебя; и ты есть тот человек, который хорош для них. Если тебя не будет с ними, они забудут меня; если же их не будет с тобою, то ты будешь одна, и так умрёшь, прожив свои годы. Поистине, ты — наилучшая для них; и умом ты — большая всех из своего и из их баона. Поэтому они будут повиноваться твоему слову». Тогда я устрашилась и сказала: «Учитель, не может быть так, чтобы мужчины повиновались женщине». Он же ответил: «Повинуются знающему и благому, — ибо в таком нет различия меж мужчиной и женщиной. И хорошо ли не повиноваться знающей женщине, когда даже не знающая может родить самого мужчину?». И я не знала, что сказать; Учитель же велел мне слушать его, и говорил мне о многом. Он говорил мне о людях, и научал, как распознавать среди них глупых и дурных. И говорил, как мужчине надлежит жить с женщиной. И говорил, как научать детей доброму. И говорил, как жить в баоне; и научал, как повелевать людьми, и как делать это так, чтобы они не видели в этом дурного. И говорил, как поступать, чтобы из других баонов не изливалась на наш баон вражда. И он говорил о многом; после мы ели, а затем он повторил мне то же вновь. И он говорил: «Помни это, ибо иначе причинишь зло своим людям». Тогда я спросила его: «Но ты, Учитель, не будешь ли с нами?». Он же ответил: «Если останусь с вами, то этим причиню зло тем, кто ещё не знает меня». И он велел мне помнить сказанное им; и больше в тот вечер не сказал ничего.

ЭНОН XVIII

На следующий день Учитель привёл меня к моему баону и спросил: «Что это?». Я ответила: «Это мой баон»; он же сказал: «Нет: больше не твой». И он сказал: «Там твои родичи, но это — не твой баон; твой же есть уже, хотя в нём ещё нет жилищ». Тогда я сказала: «Где нет жилищ, там нет баона». Учитель же сказал: «Не в жилищах обитают люди, но в мире. И если есть люди, которые будут жить с тобою в новом баоне, то это значит, что есть и баон. Человек может жить и не в жилище; и люди эти не потому будут жить с тобою вместе, что жилища ваши будут рядом, а потому, что рядом будут ваши жизни и дела. Так слагаются баоны, а не из жилищ». Скоро увидели нас мужчины баона, и приблизились к нам, говоря: «Ты здесь ещё, Учитель; да будет тебе мир». Учитель сказал им: «И вам пусть будет мир. Знайте, что будет баон там, где красные камни; пусть будет ему мир». И они спросили: «Ты ли, Учитель, желаешь построить баон там, где красные камни? Знаешь ли ты, что место это — дурное?». Он ответил: «Те, кого приведу я туда, обратят дурное место в благое для себя. Вы же не чините им вреда, чтобы не было место это дурным для всех». И они говорили: «Не было прежде такого; и ныне не знаем, что будет. Но не будем чинить им вреда, ибо место это есть место дурное, и там они погибнут; если же не погибнут, то и мы не сумеем причинить этим людям вред». Услышав это, мы ушли от них, и возвратились обратно. И Учитель снова наставлял меня, научая, как вершить так, чтобы люди не были плохи для мира. Он говорил, и повторял не единожды; я же слушала с боязнью, а потом сказала: «Страшусь дела, которое ты избрал для меня». Он ответил: «Не страшись: я знаю тебя, и не сделаю того, что было бы дурно. Страх твой оставит тебя не скоро; и тебе будет от него хуже, чем сейчас. Но вспомни, как ты шла на смерть, не зная, для чего это нужно: неужели сейчас тебе хуже, чем было тогда? Разве ты не знаешь, что я радею о благе? Я говорю тебе, что будет хорошо: ты же это сделай». И я сказала: «Сделаю, Учитель, — ибо если не сделаю, то лучше мне умереть». Затем мы пошли и брали пищу, и, возвратясь, ели. И после Учитель вновь говорил мне о многом. Когда же настала ночь, он сказал: «В должное время ты родишь детей; пусть же не узрят они различия меж собою и прочими детьми баона. Умирая же не возлагай ни на кого то дело, которое я ныне возлагаю на тебя. По смерти твоей лучший отыщется. Но об этом я скажу тебе позднее, — тогда, когда возвращусь в твой баон для того, чтобы вновь говорить с тобою». Я в великой радости спросила его: «Когда же это будет, Учитель?»; он же ответил: «Знаю свой путь, но не знаю его сроков». И он сказал: «Не ожидай меня, чтобы вместо пищи не вкушать ветер». Я же сказала: «Ожидать тебя не буду, но радость будет со мною». И Учитель сказал: «И я буду с тобою, — ибо я неразделен с тем, что дал тебе». Я сказала: «Тогда не я буду повелевать в баоне, но ты»; он ответил: «Где ты, там и я: пусть люди баона знают это». Я же сказала: «Благо мне, что я знаю это».

ЭНОН XIX

На следующий день Учитель привёл меня на место баона. Тогда я увидела, что не страшусь этого места, и удивилась, и сказала Учителю: «Учитель, я не страшусь: что это?». Он ответил: «Ты уже поселилась здесь; а можно ли страшиться своего жилища?». И мы долго ходили по тому месту, и смотрели вокруг. После же Учитель сказал: «Сделаем, что нужно для огня». И мы пошли к лесу, взяли там пищу для огня и принесли её на место баона. И потом сделали это вновь; и собирали её долго, и относили на должное место. Когда же взяли довольно, Учитель велел мне сложить костры; сам же ушёл. Я сложила костры, и уложила подле них пищу для огня; скоро возвратился Учитель и принёс пищу; он ел её сам и дал мне. После мы вновь пошли к лесу и брали там мягкие ветки и траву; возвратившись же, делали из этого ложа у костров. Так мы делали, пока не настал вечер. Тогда Учитель зажёг костры, говоря: «Есть приходящий и есть призывающий». Скоро я увидела, что пришли люди, — мужчины, женщины и дети. И они говорили Учителю: «Учитель, ты устрашил нас. Идя, мы видели во тьме огонь на этом месте, и устрашились, думая, что на дурном месте вершится дурное. И если б не увидели среди огня тебя, не осмелились бы приблизиться». Учитель же говорил им: «С сего дня это место не будет знать дурного, — кроме того лишь, которое совершите вы. Оберегайтесь же от зла, чтобы не осквернять своих жилищ, — ибо где бы вы ни совершили его, оно войдёт с вами в ваши жилища, и останется в них. Ныне же вот огонь для вас, и вот ложа; пусть вам будет хорошо здесь». И они сели вокруг костров; детей же своих положили на ложа. И они ели пищу, которую принесли с собой, и накормили Учителя, и накормили меня.

ЭНОН XX

На следующий день Учитель сказал мне: «Мне надлежит говорить с пришедшими. Буду говорить с ними, и скажу им о тебе, и о них, и о баоне. Ты же пойди к оврагу, и там ожидай меня; сейчас возьми пищу и иди». И я пошла, куда он велел. Там ожидала его долго; и когда миновал полдень, Учитель пришёл ко мне. И он сказал: «Что было нужно сделать, то сделано». И потом он сказал: «Я оставляю тебя. Я научал тебя, и порождал тебя, и вершил тебя; и теперь мир стал иным, — ибо ты не такова, какою была прежде. Я знаю тебя, и знаю о тебе много того, что и тебе не ведомо. Ныне не скажу тебе об этом, ибо не могу сделать больше, чем необходимо. В некое время я возвращусь; тогда увижу твои дела, и увижу, подобающе ли ты вершишь их, и должно ли они вершат тебя. Тогда свершу здесь то, что будет нужно; теперь же не скажу об этом. В сей час я уйду; ты же иди в свой баон, ибо там ждут тебя твои люди. Я сказал им о тебе, и что ты хороша для них. И я знаю, что они покорятся тебе, как покорились бы мне; но ты помни, что ты есть то же, что и они. Всякое твоё дело пусть будет для них, и ради них будь ты. Помни то, чему я учил тебя, и научай тому же их; хорошо будет, если всякий из них сможет петь так, как пела ты. Если бы ты не научилась тому, чему я желал научить тебя, не было бы и баона, и не было бы детей, которые в нём родятся. Ты видишь, сколь великое дело вершится словом. Помни же, что этот баон порождён словом; поэтому вы, живущие в нём, почитайте слово правды о мире, как почитаете матерей, и радейте о нём, как радеете о детях. Всё, что я дал вам, хорошо для этого; и если не утратите данного мною, я дам вам больше, когда возвращусь. Помните, что мир для вас тогда, когда вы — для него. И если будете жить так, как я учил тебя, то сбережёте жизнь мира». Так он сказал; я же молчала, склонившись пред ним. Потом я сказала: «Ты, сберегающий жизнь жизней, скажи мне: что мне надлежит сделать сейчас?». Он ответил: «Я сделал всё, и сказал всё; ты же помни и верши. Теперь я уйду; ты же смотри на меня. И когда я уйду от твоих глаз, пусть взор твой не утратит меня». Так он сказал, и пошёл, удаляясь от меня; я же смотрела на него. И когда он ушёл от моих глаз, я пошла в баон.