МИТЭВМА ОИН ЭМЛА 

ЧЕТЫРЕ ЛИСТА

ЭНОН I

Среди богов есть Бог Верных. Некогда первый из верных бросил во второй мир семя своей души, и из семени этого родился благой бог. С тех пор каждый верный взращивал его собою, питал своею силой, укреплял своею сущностью. И бог сей взрос в мощи и могуществе, и стал поистине велик; и благо его чисто. Много есть миров над небом; и в мирах этих верным нет числа. И благой этот бог простёрся меж мирами, пребывая везде, где есть верные. Да, он простёрся от края до края Вселенной; и он есть частица души каждого верного, а душа каждого верного есть его частица. Каждый из верных дарует ему свою силу, а он дарует свою силу каждому из них. Так верные во всей Вселенной связуются им; через него принимают они в себя силу друг друга. Поэтому каждый верный обладает силой всех прочих верных, где бы они ни были и где бы ни был он. Каждый из них есть частица великого бога, о котором здесь говорится; им они едины. Все они есть один великий верный, который в то же время есть и один великий бог. Имён сказанного бога не счесть; ныне здесь его именуют Даянтум. Обликов его не счесть тоже. Нет силы, которая могла бы повергнуть его; это потому, что сущность сущности его есть Истина и Благо, — а с ними ничто не сравнится в мощи. На них, как на неколебимой опоре, держится Мироздание; вот чему причастен Даянтум. Четыре Закона и Истина вложили в него свои свойства: что же его повергнет? Вот что он такое. Верные же есть он: и потому в них тоже вложены свойства Четырёх Законов и Истины. Это так; и потому каждый верный может обрести в себе силы, равные тем силам, на которых зиждится Мироздание. Кто же повергнет Даянтума, если всякая его частица такова? Кто же повергнет верного, если он есть частица такого бога? Мощь эта полной мерой отпущена каждому верному. Сколько есть верных, столько есть и источников несказуемой мощи. Что же не под силу верным? В великом этом боге сошлась сила всех ныне живущих верных и всех верных, живших прежде, а ныне пребывающих во втором и первом мирах. И сила тех верных, которые будут жить в грядущем, тоже сойдётся в великом этом боге. Так Даянтум простёрся не только от края до края Вселенной, но и из прошлого в грядущее. Таков и каждый верный. Все благие боги даруют Даянтуму толику своей силы, — ибо его вершение есть вершение того блага, которому служат они. И всякий верный есть владетель сказанных сил, и он властен обратить их во благо. Даянтум бдит над каждым из верных, неустанно оберегая его. Он заслоняет его собою от копий, которые мечут недобрые боги; он сражается с теми, кто враждебен к верным. Это мощь всех верных обороняет каждого верного, и мощь благих богов, и мощь Четырёх Законов, и мощь Истины. Всё это в совокупности вершит дело подлинного блага, без которого Мирозданию не быть. Для этого вершения и существуют верные и Даянтум. Верный же — не тот, кому желательно называться верным, но тот, кто подлинно верен Истине в желаниях своих, мыслях, деяниях и во всей своей сути. Верному надлежит не забывать о Даянтуме; надо помнить о нём всегда. Не следует возносить Даянтуму молений, — ибо он не нуждается в них; бессмысленное же дело есть более зло, чем благо. Но подлинно необходимо знать, что есть Даянтум, для чего он существует, какова его сущность и его деяния. Надо знать это и помнить об этом всегда. Мысль и чувства есть потоки, текущие от верного к Даянтуму и пролагающие русло, по которому мощь сего бога нисходит в верного. Надлежит помнить о том, что в сём боге сошлись все верные; так, помнить о нём значит помнить о них. Исходящее от них сливается в нём — и рождается источник безмерной силы, из которого пьют верные. Не следует также и приносить Даянтуму даров, подобных тем, какие приносят люди другим богам, и не следует приносить ему жертв. Сила его — в верных, и радость его — в верных. Ничего ему не нужно кроме того, чтобы верный был подлинно верен. Следует поступать достойно, как то надлежит верному. Кто поступает достойно, тот блюдёт себя в чистоте, которая есть благо, незамутнённое злом. Из такого блага рождаются и правильные стремления, и сила. Кто чист, тот поистине живёт ради вершения блага, и он есть столп и опора мира. Это и нужно Даянтуму; иных приношений и даров ему не нужно. Таков он, и такими надлежит быть верным. Так вершится всегда и по всей Вселенной; таков закон: и он один. Каковы бы ни были верные, — люди ли они или не люди, — цель у всех одна, и стремление одно, и вершение одно, и мощь одна. И один бог, в котором слияли они себя.

ЭНОН II

Есть боги, порождённые Мирозданием, и есть боги, порождённые людьми. Вынашивают люди в своих душах семена заблуждений и семена зла, гнилые семена, из которых во втором мире рождаются ложные, пустые боги. Всякий бог, порождённый заблуждающимся человеком или иным мыслящим, есть бог пустой. Пуст он для Истины, ибо сущность его — заблуждение; для лжи же и зла он — верное поместилище. Много пустых богов произвели люди. Породили их и дали им силу, — в Мироздании ничтожную, для людей же страшную. В иных из этих богов зла мало, или сила их невелика; другие же исполнены и зла, и силы. Бесчисленно богов породили люди; много таких богов было, много их есть и много их будет. Каждый из пустых богов копит в себе силу, которую дают ему люди. Вечны боги, порождённые Мирозданием; вечны они потому, что Мироздание есть жизнь их и сила. Пустые же боги столь долговечны, сколько имеют в себе силы, взятой от людей. У которого бога больше поклонников, почитающих его подлинно и горячо, в том и силы больше. Хоть и ложны они, но бывают сильны весьма. Один лишь Даянтум не ложен, — ибо порождён он в Истине совместно людьми и Мирозданием. Бывает, в такую силу входят пустые боги, что живут и тогда, когда не остаётся уже у них поклонников. Да, нет уже никого, кто бы поклонялся такому богу, — а он живёт во втором мире сам по себе. Однако же силы его уходят; и когда сил у него больше не остаётся, тогда он растворяется во втором мире, подобно дыму в воздухе, и преходит. Много было пустых богов во все времена людей. Многие из этих богов умерли, и не осталось от них ни следа, ни памяти. Но и такие есть, которые обитают ещё во втором мире; да, они живут там, подобно неведомым зверям в чащах леса. Иные из них как бы спят; другие бодрствуют, видят вершащееся. В каждом из сих богов содержатся пучины силы; живут они долго, и долго ещё будут жить. Новой силы взять им неоткуда; прежняя же исходит из них, подобно тому, как кровь истекает из живого тела. Поэтому сказанные боги всегда голодны; они всегда жаждут новой силы, ибо ею кормится их жизнь. Среди богов, о которых здесь говорится, больше дурных богов, чем добрых. Это так, — ибо поклонение в злобе, обращающее в жертвы людей, дарует пустому богу немалую силу, и с нею — долгую жизнь. Есть во втором мире такие боги; в третьем мире нет уже никого, кто помнил бы их, — а они живут. Много в них силы; и они живут, и жаждут. Иные из них старше сотен поколений; и они всегда голодны. Сила их не исходит за их пределы, и воззвать к людям они не могут; однако же весьма желают этого. Если бы узнал такого бога хотя бы один из людей, то тогда бог этот обрёл бы русло для течения своей силы, и, быть может, сумел бы возродить в третьем мире былое своё могущество. Много зла почиет в богах, о которых здесь говорится, много дурной силы; да не возвратится мощь их в сей мир. И есть среди них бог, подобных которому нет среди богов, порождённых людьми. Сей бог не людьми порождён, но прежними, — теми, которые были до людей. Бывшие до людей имели множество богов; и среди богов этих один обрёл силу большую, чем сила всех прочих их богов вместе взятых. И когда те, которые были до людей, обратились на верный путь и не осталось уже у них пустых богов, сказанный бог один жил ещё и противился им. Но был он повергнут и отвергнут, и со временем не осталось тех, кто поклонялся бы ему. И бывшие прежде прошли свой путь до конца, и вот уже их давно нет здесь; и мир обрёл людей. Бог же тот и поныне ещё живёт, — столь велика его сила. И никому не ведомо, каков он, и может ли его пробудить человек, и что было бы, пробудись он и обрети русло для течения своей силы. Да пребудет он и далее так, как есть, — до тех пор, пока сила его не иссякнет и он не прейдёт. Есть во втором мире боги ещё более старые и ещё более сильные. Бывает так, что несколько миров, подобных тому, в котором обитают люди, поклоняются некоему одному пустому богу. Есть и такие боги, это так; сила их такова, что неведомо, какими словами и сказать о ней. И вот такому богу не поклоняются уже, и в сказанных мирах давно уже нет тех, кто ему поклонялся, — а он живёт ещё и жаждет силы. Есть ещё блуждающие боги. Боги эти блуждают меж мирами, черпая силу там, где могут её обрести; но о них неведомо, что и сказать. Да минует дурное людей и прочих мыслящих; да не обретут непотребные боги силу, и да прейдут они.

ЭНОН III

Подлинно, есть люди, которые умеют порождать во втором мире злобных тварей, дело коих — чинить вред и гибель. Твари эти богам не ровня, — ни подлинным, ни даже пустым; а порождает их колдовство. Облика они бывают разного, для глаза же незримы; только сведущий человек умеет видеть их. Несведущим твари эти являются изредка, — и то те лишь, которым достаёт силы зримо явить себя в третьем мире. Тварей этих сведущие именуют иоиорге. Человек, искусный в колдовстве, собирает плоть второго мира в ком и влагает в него губительную силу, причастную злу. После он влагает в него своё повеление о том, что надлежит ему делать. После этого велит ему вершить сказанное дело, тем как бы разрешая его от пут; так получается иоиорге. Напускает его на человека, или на семью, или на род, или на селение; и чем сильнее колдун, тем сильнее это его порождение. Это есть гнусное и подлинно злое дело; достойный человек не совершит такого, и даже не пожелает совершить. Бывает, колдун насылает иоиорге на того, кто повинен в злодеянии; но и карать так нельзя. Иоиорге чинит жертве своей всяческое зло и горе. Вершит он это во втором мире тамошними силами; если же особенно силён, то и в третьем мире может сделать что-нибудь. И беды губят того человека, или семью, или род, или селение, на которое напущен иоиорге. Может иоиорге и прямо убить, — из второго мира или в третьем, если особенно силён. И если колдун наслал порождение своё на того, кто подлинно виновен, то этому виновному не спастись от него. Даже сильный бог не защитит его, — ибо вина его есть дорога для иоиорге. Оборонить его сможет только колдун, сильнейший первого колдуна. Невинного же оборонит либо колдун, либо сильный бог, либо он сам себя оборонит, если чист и чужд зла. Но бывает, что и невинных губит иоиорге, если особенно силён. Кроме вины другая его дорога — страх. Кто боится иоиорге и боится гибели от него, тот пролагает ему дорогу к себе. Однако же есть люди столь чистые и сильные, что могут одолеть иоиорге без колдовства, одною силою своей души; да, такой может истребить его: но таких мало. И вот ещё как можно избавиться от иоиорге, насланного на семью, род или селение. Один человек из этой семьи, рода или селения может предать себя на расправу иоиорге, и тем отвести его от прочих. Делу этому надлежит вершиться не по принуждению или настоянию, и не за мзду, но по доброй воле ума и сердца. Человеку сему надлежит сказать: «Беду семьи моей, или рода, или селения, беру на себя, чтобы она оставила её и пала на меня одного; я подлинно желаю сего; да будет так». И если он не малодушен и подлинно желает сего, то это породит могучую силу, которая принудит иоиорге погубить только его одного, а прочих оставить. Верным же нечего опасаться иоиорге, ибо они чисты, и тем сильны; и Даянтум им — верная защита. Но если верный виновен, если он и в самом деле совершил дурное, тогда и Даянтум не оборонит его, — потому что нет более верной дороги для зла, чем зло. Так иные из колдунов умеют насылать иоиорге; но не всякий колдун умеет это. Ещё бывает так, что иоиорге рождается от проклятия. Если некто совершил злое дело, а другой в подлинном горе и подлинной ненависти проклял его, тогда во втором мире рождается иоиорге. Ненависть есть великое зло; и от слияния сего зла со злом совершённого злодейства может родиться иоиорге, который тоже есть зло. И если проклятый был проклят за то, что он совершил на самом деле, за некое злодеяние, тогда ему не спастись от иоиорге. Но и проклявший — тоже злодей, ибо проклятие есть гнусное злодейство, противное человеческому достоинству и совести. Да не проклянёт же другого никто и никогда, и да не возымеет и желания такого! Кто проклял кого-либо и тем породил иоиорге, тот питает этого иоиорге собою. Иоиорге вынимает из него силу и жизнь, и ими кормится, и так терзает своего породителя. Горе проклявшему! Поистине, лучше умереть, чем проклясть; и верно то, что лучше быть проклятым, чем проклявшим. Если же некто проклял невиновного, или дурной человек проклял доброго человека за добро, то от такого проклятия иоиорге не рождается. И бывает так, что проклятие такое обращается на того, кто проклинает, ибо зло — ко злу. Достойному же человеку проклинать не пристало не опасения ради, но любви к людям.

ЭНОН IV

Есть во втором мире могучий бог, который бессилен. Дело его — противление надлежащему. Повсюду простирается дыхание его; да, повсюду, — от края до края Вселенной. Всякому, в ком есть мысль, он являет недолжное и дурное; и никто не может уберечься от его прикосновения, — ибо он касается душ. Силы же он не имеет, и сам по себе не может совершить никакого зла; но дело его состоит в том, чтобы являть путь зла. Как мыслящему понять добро, если он не увидит зла? И бог сей являет зло, чтобы свет блага был виден явственнее. Он являет, — но не повелевает; и силы в нём нет. Подлинное же зло вершат мыслящие, которые избирают его своим путём; горе им, — ибо они хуже того бога, о котором здесь говорится. Зло рождается от них в тот миг, когда они предпочтут зло благу. Они предпочитают зло и изливают для него свою силу: потому оно и сильно. Пороки свои они порождают в себе сами, и взращивают их в себе сами же, и служат им. И во втором мире есть боги, суть коих — порок; служат они богу, о котором здесь говорится. Силу же им даруют мыслящие. Они даруют силу сказанным богам, и сами же им повинуются, и мнят, что противится им невозможно. Несчастные: поистине, они не желают противиться. Порок мил им, — и они порождают себе властителей, чтобы им повиноваться. На деле же они сильнее сказанных богов, и могут одолеть силу, коей сами же их наделили. Но они не желают сделать этого, — ибо ради гнусных утех готовы быть ничтожными. Каждый порок имеет своего бога. И у каждого из этих богов есть слуги, подобные отросткам от корневища. Если человек или иной мыслящий предаётся пороку, то из него истекает дурная сила, от которой во втором мире рождается мелкая тварь. Твари такие сведущими именуются укинн, и они есть слуги богов, о которых здесь говорится. При каждом, кто предаётся пороку, есть укинн; и скольким порокам он предаётся, столько при нём и сказанных мелких тварей. Укинн являет тому, подле кого пребывает, услады порока; и когда тот предаётся пороку, тогда из него изливается сила, и силой этой кормится укинн. И чем обильнее он кормится, тем сильнее становится, и тем сильнее влечёт к пороку того, подле кого пребывает. Несчастен человек, наплодивший укинн! Они алкают своей пищи и вымогают её; и если он не воспротивится, то они со временем вынут из него всю его силу и угасят саму его жизнь. Когда же он умрёт и придёт во второй мир, эти его порождения станут терзать его там. Они будут рвать его, алкая пищи, как хищный зверь рвёт добычу. Велики эти муки; и длятся они до тех пор, пока укинн не ослабеют от голода и не рассеются, подобно дыму. Иные, желая насладиться пороком, совершают и злодеяния. Они сами наделяют укинн силой, а после повинуются им. Солжёт тот, кто скажет, что нельзя одолеть укинн. Сам же человек наделяет их силой; и верно то, что он же над ними и властен. Мощь его души такова, что сонмы укинн против сей мощи — что сухой лист против огня. Слабым мнит себя тот, кому мил порок; такой выколет себе глаза, чтобы только не видеть своей силы. Можно одолеть укинн: это подлинно так. Изничтожить их можно через колдовство; есть колдуны, умеющие истреблять укинн. Но проку в этом нет, — потому что так человек избавится от укинн, но порок останется при нём. И стоит ему вновь обратиться к пороку, как от сего тотчас вновь родится укинн. И ничто не оградит от укинн; даже Даянтум не может этого, потому что человек порождает укинн из себя. Подлинно же истребить их может только тот, кто сам и наплодил их. Одолеть их можно только преодолев в себе порок. Кто не ищет счастья в наслаждении злом, тот одолеет в себе зло. Силы на это хватит в каждом. Кто жаждет блага, тот повергнет зло. Человек рождается ради блага: да узрит эту истину каждый. И пусть тот, кто преодолевает свой порок, преодолевает его не из страха или гордыни, но потому, что повиноваться пороку недостойно человека.