МИТЭВМА ТОМЕЙНОНА ТЭРЕ МИНКЕЗО

ВТОРОЕ СЛОВО

ЭНОН I

Вот что было после падения Круга. Мы бежали из Великого Удела, и было нас девять человек. Мы поселились среди людей, и никто не был враждебен к нам. Кормились мы своим трудом, и не расходились по разным землям, но держались вместе. Я составил своё писание о Круге, и ещё другое, в которое занёс всё, что было ведомо мне из знаний Круга. Я учил восьмерых; они же глубоко почитали меня. Жили мы поблизости от селения тамошних людей, и с некоторыми из них были дружны. И однажды на то селение напали люди наподобие разбойных. Были в тех краях дибды; бывало, соединялись несколько семей одного рода и кочевали вместе, кормясь оружием, и назывались дибдой. Пришла некоторая дибда и разоряла селение, бывшее по соседству с нами. И мы услышали, и пошли туда, желая помочь тем людям обороняться. Придя, схватились с людьми из дибды; но у нас не было доброго оружия, и двое наших пали. И скоро люди, жившие в селении, побежали; и мы побежали тоже, вместе с ними. Дибда же не преследовала бегущих, но взяла в селении весь скот, всю пищу и всё, что было можно, и ушла, не разрушив жилищ. Люди же после возвратились в свои жилища, и не нашли в них ничего, — даже деревянной ступки. И люди разошлись просить, чтобы их приняли в другие селения; а иные перешли и к нам. Шесть лет прошло, и селение наше стало большим, ибо в него приходили люди, чтобы поселиться. Многие принимали то, что мы говорили им, то, чему я учил; и я думал, что, может быть, Круг возродится. В Великом Уделе прослышали о нас, и оттуда к нам пришли три человека из тех, кто был некогда в Круге. Вести дошли до домдоуде Дамардазо; и он повелел, чтобы войско в восемьсот человек перешло рубеж Великого Удела и истребило нас. Однако же оттуда пришёл добрый человек и упредил нас. Тогда люди нашего селения пришли в отчаяние, и некоторые из тех, которые не почитали меня своим наставником, грозили нам. Тогда я подумал, что не быть Кругу прежним, и велел всем людям взять своё имение и уйти на юго-запад, сколь можно далеко. Тех, которые идти не хотели, желая остаться подле меня, я прогнал едва ли не палкой. Подле себя же оставил шестерых прежних и одного из пришедших позднее, из коих один умер, а ещё один ушёл с прочими. И я спросил оставшихся: «Кто из вас вызовется пойти к войску Дамардазо, на смерть?». Один вызвался тотчас. Я сказал ему: «Иди и скажи, чтобы не шли и не разоряли этого края, — ибо мы уходим далеко». Он простился с нами и пошёл; мы же всемером пошли на восток. Он пошёл в Великий Удел, встретил войско и передал военачальнику мои слова. Тот повелел схватить его; и войско всё же перешло рубеж, и достигло нашего пустого селения. И оно не пошло дальше, и возвратилось в Великий Удел. Того же, кого я послал, доставили в столицу, и там предали мучительной казни. Мы же шли на восток, после — на юг, после — вновь на восток. Шли много дней, и скрывались от людей; в пути одного из нас убили. И однажды самый молодой из шедших со мною заплакал и сказал: «Что же это? Мы никому не чиним зла, и в себе имеем великие знания и великое благо; почему же нам достаются и великие беды? Почему тем, кому жить бы в радости, не вздохнуть от горя? Почему живёт в тяготах и несчастьях тот, кто имеет в себе правду и добро? Неужели не заслужил он лучшей участи?». И все остановились и слушали его. Я ответил: «Нет участи лучше, чем его участь, — ибо если он радуется, то не пустому, а если страдает, то не напрасно. Нам дано больше, чем прочим, — и потому нам ли бежать от невзгод? Другие страдают, не имея ничего, — мы же имеем в себе великое счастье: нам ли жаловаться? Великое благо и великая сила даются для того, чтобы переносить великие муки и одолевать великое зло. От нас исходит незримый огонь, очищающий мир: чего не вынесем мы ради этого? На кого и обращаться злу и бедам, как не на нас? Великому делу — великие труды». Так я сказал, и мы пошли дальше. Долго ещё шли; и в один из дней вошли в узкую долину, лежащую меж гор. В ней отыскали сокрытое от глаз место среди скал, и там поселились.

ЭНОН II

Мы жили в том месте, куда пришли; там мы построили себе жилище из камня, возделали немного земли в долине и охотились. Долина была бедна угодьями и не весьма хороша для жизни, — поэтому люди заходили в неё редко. Кто заходил, те нас не трогали, а мы не трогали их. Люди в той земле жили в городках, обнесённых стенами из земли и камней высотою в полтора или два человеческих роста. В сказанных городках жили родственные семьи, а правил в каждом городке тот, кого избирали правителем мужчины. И однажды правитель ближайшего городка обеспокоился нашим присутствием и послал своего сына говорить с нами. Тот пришёл, и с ним ещё семеро, все с оружием. Он говорил к нам, но мы не поняли его, ибо не знали тамошнего языка; он же не понял нас. И они постояли у нашего жилища и ушли. Тогда мы выслали к ним человека, одного и без оружия; хотели послать с ним дары, — но ничего для даров не имели. Он пришёл к городку и стал подле него, на виду. Люди вышли к нему и стали вокруг, глядели и говорили. Он не понимал их, а они — его; и он показал им, что не имеет при себе оружия. Долго так стояли, а потом одна из женщин вынесла ему еды; и он ел, и благодарил, как мог, а после возвратился назад. На другой день он пошёл туда опять, и отнёс им немного вяленого мяса. Через день он пошёл опять, и они впустили его в городок; и он ходил и смотрел. С тех пор он время от времени ходил туда, смотрел, как они живут, учился их речи и учил нас. Прошло два года, — и не разу не возгорелось вражды меж ими и нами. Но вот там заболел человек, — и люди стали говорить, что его сглазил тот из нас, кто ходил к ним. И они обозлились на него, и, придя к нашему жилищу, стали требовать, чтобы он дал своей крови. Такое у них было поверье, что если больной съест крови того, кто его сглазил, то поправится. И он вышел к ним, взрезал себе бок и дал своей крови; и он знал, что будет убит, если больной поправится, — ибо тогда его сочтут уличённым в сглазе. Больной же съел его кровь и всё равно вскорости умер; тогда люди из городка пришли к нашему жилищу и принесли сказанному человеку некоторые дары, чтобы он не держал на них зла. Спустя некоторое время было вот что. Однажды к нашему жилищу прибежал человек из городка и просил впустить; и мы впустили его. Мы спрашивали, от кого он бежит, но он не ответил. Скоро прибежали другие мужчины из городка, имея при себе оружие, и потребовали выдать его им, ибо он надругался над ребёнком. И мы выдали его им; и они убили его на наших глазах. Было ещё так, что в долину повадился приходить чёрный медведь. И к городку он подходил; и в одну из ночей перелез через стену, вломился в хижину и убил целую семью. На следующий день мужчины из городка позвали нас искать его; и мы, вооружившись, пошли с ними. И так все вместе мы нашли его и убили; а он при этом одному из них вырвал живот, другому ободрал голову, а одному из наших оторвал правую руку. После этого каждый из нас мог уже бывать в городке, и тамошние люди почитали нас за своих. Скоро один их наших пожелал взять себе там жену, а другой стал говорить, что-де хорошо было бы всем нам перейти жить в городок. Я же думал, что нам надлежит жить иначе, — ибо Кругу уже не быть прежним. Поэтому я собрал всех своих и провозгласил им установления, по которым нам надлежало жить. Жить нам надлежало обособленно от прочих, и семей не иметь. Знания свои открывать тому лишь, кто будет жить с нами и так, как мы, буде таковые найдутся; к себе же принимать не всякого, но лишь того, кого сочтём подходящим для знаний. Главу своего именовать Мастером, во всём ему повиноваться, и не иметь больше одного Мастера в одно время. Это я провозгласил им. И я сказал: «Если кто из вас желает уйти, пусть уходит теперь же». И ни один не ушёл. Я же избрал себе преемника, который стал бы после меня именоваться Мастером. Себя же так именовать воспретил, — ибо мне было сказано, что мне не быть Мастером. Так мы с тех пор и жили.

ЭНОН III

Так мы жили, никуда не переселяясь и никого не принимая у себя. Если кто хотел придти к нам, мы не впускали; и от этого бывали и обиды. Я учил своих и учился сам, постигая мир умом и чувствами. И однажды, в благословенный день, я услышал голос последнего Первого Мастера Круга, на моих глазах вошедшего в склеп. Услышав его, я закричал и заплакал от радости, а потом упал и лежал, опасаясь дышать. Прибежали двое из моих учеников и стали поднимать меня; я же велел им удалиться. И я говорил с воззвавшим ко мне, и он наставлял меня в тот день и в другие. Он учил меня тому, что знали Мастера и чего не знал я; и многое из этого я записал. Я стал учить этому других; они же, узнав, кто говорит со мною, плакали оттого, что не могли услышать живого его голоса. Мы научились многому; и умели видеть и ощущать мир весьма глубоко. Однажды было вот что. Один из наших был в горах и встретил двоих людей из городка, вышедших на охоту. Они заговорили, и те двое сели передохнуть; и сели они под большой скалой, желая укрыться от солнца. Он же велел им встать и отойти в сторону, говоря, что камень раздавит их. Они не верили ему и не хотели сделать этого; он просил их, — но они не хотели. Тогда он стал бросать в них камнями, и одного поранил. Они возмутились и погнались за ним; и едва они прошли двадцать или тридцать шагов, как от скалы оторвалась большая глыба и ударила в то место, где они сидели. Тогда они бросили охотиться и возвратились в городок, и рассказали там о том, что с ними было. С этого дня тамошние жители стали опасаться нас, и просили нас больше не приходить в городок. Тогда я пришёл к правителю городка и говорил с ним, желая убедить не бояться нас. Он же не хотел внять моим словам. Тогда я дал ему своё оружие и сказал: «Если нас следует бояться, то мы — зло. Убей же меня, истреби то, что чинит вред; а я жизнью отвечу за свою правоту». И тогда он поверил мне, и объявил другим, чтобы не боялись нас. С того времени мы не видели от них ничего кроме почтения. Бывало, они и ещё видели некоторые наши умения; мы же не чванились перед ними, но держали себя строго. В тот городок приходили люди из других городков: одни — чтобы совершить мену, другие — чтобы взять жену, а иные и за иными нуждами. Пришлецам этим рассказывали о нас, а они рассказывали в своих городках; и молва о нас пошла по тем землям. В один из дней к нашему жилищу пришёл юноша из городка и просил впустить его. Он просил впустить, говоря, что желает учиться тому, что знаем и умеем мы. Я вышел к нему и говорил с ним; тут прибежали его родичи и, крича и бранясь, стали тащить его прочь. Я пошёл с ними в городок, по пути говоря им так: «Что вы браните его, точно он пожелал совершить злодеяние? Уймитесь: ведь этим вы оскорбляете нас». Они отвечали: «Ни вас, ни его не виним мы в злодеянии. Но вы живёте по-своему, а мы — по-своему: как же ему пренебречь жизнью отцов? Хотя за вами, как видно, немалая сила, всё же нельзя ему избрать её себе, — ибо где человек есть, там он быть и должен. Да и не во власти человека распорядиться столь великими силами: ни избрать, ни отвергнуть их он не может; а если попробует сделать это, — умрёт». На это я отвечал им так: «Если наша сила пожелает принять его, то примет, а не пожелает — не примет. Не он распорядится, а она. И если она распорядится так, что примет его, то вам ли препятствовать сему? Препятствовать ей значило бы желать распорядиться ею, желать указать, что ей надлежит делать, а что — нет: вам ли поступать так?». Выслушав меня, они смутились; я же пришёл с ними в городок, вошёл в их дом и говорил с ними там. Приходили и другие люди, чтобы послушать разговор; а разговор был долог. Пришёл один из тех двоих, которые были в горах спасены от смерти. И он сказал родичам того юноши: «Вот шрам на моей ноге: один из этих бросил в меня камнем и пустил мне кровь. Кто признал бы в этом добро? А не будь этого, не было бы здесь и меня, — ведь это было добро! Смотрите же, не отвергните добра, сочтя его злом. Вам видится дурное, — а не обернётся ли оно благом? Вот, я перед вами: чем возразите вы на то, что я жив?». Тут они отступились, говоря: «Пусть берёт его, если хочет». Тогда я вывел юношу из городка и говорил с ним, многое ему разъясняя; потом велел ему идти домой, а сам возвратился к себе. На другой день я снова говорил с ним, и ещё на другой, и ещё. И я нашёл, что его можно учить, и взял его с собой. Прошло несколько времени, и пришёл учиться ещё один из городка; этого я нашёл неподходящим и услал назад. Потом пришёл человек из другого городка; этого я принял. Вскорости умер тот, кого я прочил себе в преемники; и я избрал другого, и учил его так же, как и прежнего. Шли дни, а проходили годы; мы жили, как могли. Молва о нас расходилась далеко; и бывало, что люди приходили из дальних городков только затем, чтобы посмотреть на нас. Однажды завернул к нам даже торговец со своим караваном, желая узнать, нет ли у нас чего невиданного на продажу. Нас это повеселило; и мы угостили его, чем могли, говоря: «Есть у нас то, чего нет у других; да в тюках этого не увезёшь». И ещё приходили к нам люди учиться; одних я принимал, других нет. Всего я принял шестерых, из коих один потом умер. И пришло время умереть и мне. Стал у меня болеть правый бок, от рёбер до ноги; словно бы огнём горел изнутри. В четыре дня оставили меня силы; и я лёг и не мог подняться. Ученики не оставляли меня ни на миг, — однако же сделать ничего не могли. И боль перешла ещё и в живот, а после и в грудь; и я стал утрачивать дыхание. Скоро я впал в беспамятство, и не мог узнать никого. Так в беспамятстве я и умер, утратив дыхание. И когда я перешёл в незримый мир, там встретил меня мой наставник. В Круге же глубоко чтили мою память и именовали меня Законодателем.

ЭНОН IV

Спустя три года было вот что. Три городка стали совместно нападать на прочие городки, и один разорили дотла. Видя это, ближайший к нашему жилищу городок соединил своих воинов с воинами другого городка, и они вышли на бой с теми тремя. И в битве никто не одержал победы, но, нанеся друг другу урон, разошлись восвояси. Правитель ближайшего городка после пенял Кругу за то, что люди Круга не вышли на подмогу; Мастер же послал человека по городкам. Тот ходил и увещевал не враждовать; и рядом с одним городком его схватили трое. Они привязали ему руки к бокам и закопали его в землю по пояс, и так оставили. Однако вскоре на него набрёл человек из того же городка, из которого были те трое, и вызволил его. Он привёл его в свой городок и, собрав народ, прилюдно обвинил тех троих в злодеянии. Тотчас мужчины сошлись в большой дом, чтобы решить, карать ли их, и как карать. И решили покарать, и перебили им ноги. Но были и такие, которые не желали, чтобы их карали; от этого в том городке возгорелась вражда. В этой вражде убили человека, а после и другого. Узнав об этом, сам Мастер пошёл туда, чтобы прекратить вражду. Но те, которые противились сказанной каре, обозлились ещё больше. Тогда он дал перебить себе одну ногу, говоря: «О, как вы малодушны! Я, больший среди своих, ещё и не повинный ни в чём, дал себя изувечить ради мира между вами, — а вы не хотели покарать злодеев. Вам ли после этого именоваться вооружёнными мужами?». Этим он посрамил их и усмирил, а среди прочих снискал безмерный почёт. Его прозвали Хромцом, и под этим прозвищем помнили после смерти. Прошло время, и те три городка снова стали учинять совместные нападения. Тогда из прочих объединились пять и разорили их; мужчин, носивших оружие, убили, а прочих всех разогнали, и никто не пускал их в свои городки. Круг же кормил бродящих, сколь мог; а больше он не мог сделать ничего. Люди же приходили в Круг; и иных из них принимали, а иных нет. Умер Хромец, первый Мастер, и оставил после себя другого, из здешних. Этот водительствовал Кругом сорок один год; и когда он умер, в Круге было за тридцать человек. К тому времени не осталось уже никого из тех, кто некогда вышел из Великого Удела. Круг же был в великом почёте; и людей его боялись, хотя они и не чинили никому зла. И однажды было даже, что беременная женщина скинула при виде человека из Круга; и весь Круг скорбел об этом. При третьем Мастере разрушили прежнее жилище Круга и стали возводить новое. В округе узнали об этом, и стали сходиться люди из городков, и стали помогать строить; и всякий почитал это за честь. Круг же не отверг их помощи, и кормил их всех; и на это он извёл три четверти своих запасов пищи. Построили не одно жилище, а пять, и в каждом было место для пятидесяти человек, и ещё одно жилище для Мастера, и иные постройки, — всё из камня. Ещё из камня же возвели башню. Башен же здесь доселе не видели, и, возводя её, люди изумлялись; а в Круге знали, как возводятся башни. И всё обнесли каменной же стеной; и после люди разошлись, радуясь своей заслуге. Потом находились такие, которые хотели дать Кругу сколько-нибудь от своего скота или зерна; но Мастер не принял ничего.

ЭНОН V

Четвёртый Мастер звался Хивиртоту; и с ним было вот что. Было у него видение; однажды во время размышлений он узрел вот что. Далеко за небом распустился цветок слепящей белизны, и выкинул семена, подобные звёздам. И каждое семя обратилось в язык огня, такого же белого и слепящего. Языки эти разошлись в разные стороны, и каждый отыскал себе мир с землёй и небом, и в него сошёл; было миров без числа, — но ни один не остался обойдённым. И в каждом из миров язык сего огня дал побеги, и они слились с землёй и небом, и всё стало сиять. И каждый мир обратился в цветок слепящей белизны, содержащий в себе семя. Каждое семя обратилось в язык огня, белого и слепящего; и языки эти протянулись ото всех миров, и сошлись, и слились. И в месте их слияния возникла завязь, и обратилась в плод, заключённый в скорлупу. Скорлупа раскололась, и из неё вышло существо неописуемой красоты, подобное и в то же время не подобное человеку. И тогда Хивиртоту ощутил то, чему нет имени ни в человеческих языках, ни в иных. Когда же он вышел к своим, они увидели, что от него как бы исходят белые сполохи. Поистине, то был свет; он сиял и в том мире, в котором пребывал я. И Хивиртоту поведал о своём видении, и все исполнились трепета. После увидели его те, которые не были в Круге, и тоже узрели исходящие от него сполохи. Весть об этом пошла по всему краю; и отовсюду пошли люди, желая посмотреть на него. Он же, дождавшись, когда соберётся людей побольше, выходил к ним и просил их, чтобы они возвращались в свои городки и селения, и потом, в известный день, возвратились бы к нему, и звали бы с собой других, кого возможно. Тогда эти расходились, и приходили другие, и он говорил им то же. И в назначенный день к селению Круга стеклись, подобно водам, сонмы людей. И Хивиртоту говорил к ним со стены; и каждый слышал его так, словно стоял с ним грудь в грудь. Он говорил к ним, повествуя о своём видении и о сущности белого пламени, и провозглашая подлинные законы, по которым надлежит жить человеку. Он говорил, и они слушали его; и настала ночь, — но в долине было светло, как днём. Так он наставлял их; а потом сказал: «Возвращайтесь в свои дома, и не забывайте того, что я сказал». Тогда они стали расходиться, и разошлись, преисполненные благоговения; он же сошёл со стены и велел всем людям Круга собраться в его жилище. Там он указал своего преемника, сел на пол у стены и умер на глазах у всех. Преемника же его звали Оммо; и на другой день Оммо пришёл в комнату, где хранились писания, и увидел там Хивиртоту. Оный был таков же, как при жизни, — но только вместо сполохов источал яркий свет. Он наставлял Оммо, и многое открыл ему; после же коснулся его головы и велел выйти. Тот вышел; вернувшись же на другой день, он не нашёл там Хивиртоту, и более при жизни не видел его. Многое совершил Оммо; и среди прочего вот что. Взяв с собой троих, он пошёл в Великий Удел. Там же больше не было домдоуде, и самой державы не было уже. Были там войны и сражения, и земли были разорены и опустели. Иные из знатнейших семей захватили себе во владение некоторые уделы, и ими правили. И были такие местности, где обитали только звери; в других же стали уже селиться пришлые племена. И Оммо, пятый Мастер, и те, кто был с ним, пришли к склепу, в котором умерли прежние Мастера. Оммо пришёл туда, не зная дороги, и привёл других. Больше сотни лет миновало; и земля исторгла из себя холм, — и склеп не разрушился, но был уже на вершине того холма. И они взошли к склепу и коснулись его: и камни были горячи. После этого они возвратились назад и поведали об этом Кругу; и Оммо написал об этом хождении невеликое писание. Среди прочего при нём было вот что. Он прошёл по многим городкам, призывая правителей избрать меж себя одного и повиноваться ему как главе рода, Круг же почитать как наставника. Два года прошло после того, — и четыре городка из ближних вкупе с одним из дальних избрали себе правителя так, как учил Оммо. Некоторые же из других убоялись этого, и хотели совместно воевать с ними. Тогда Оммо сам прошёл по тем городкам, увещевая о мире, и так предотвратил войну. После ещё один городок примкнул к тем пяти, а потом ещё два. Оммо наставлял избранного правителя; и вместе они сделали много такого, чего прежде не бывало. Они построили ещё один городок с четырьмя башнями, и в него собрали некоторое число воинов из прочих своих городков. Войско это всегда было при оружии; начальствовали в нём лучшие воины, а обучали его люди из Круга; сменялось же оно раз в полгода. Ещё учредили службу вестников, спешно доставлявших известия из городка в городок и в Круг. Ещё собрали большие запасы зерна и прочей провизии, и собрали стада скота, чтобы давать пищу нуждающимся и тем, чьи кормильцы были в войске и в вестниках, и чтобы не бояться голодного года. И ещё многое было сделано.

ЭНОН VI

При шестом Мастере с востока пришёл торговец и привез неведомое зерно. Такого зерна в городках доселе не видели, и никто не желал его выменивать. Мастер же дал за него то, что хотел торговец, и ещё выспросил у него, как в его краях возделывают сей злак. Потом в Круге сделали так, взрастили и собрали, и далее делали так же. Со временем стали молоть это зерно и готовить из этой муки лепёшки и омпол. И стали давать это зерно в городки; и там стали сеять его. Ещё было вот что. С гор пришёл человек, с которым шло более двух десятков вооружённых мужчин, да женщины с детьми. Навстречу им вышли люди из Круга, тоже при оружии. Предводитель пришельцев знаками просил пропустить их дальше, через долину; Мастер велел пропустить их, — и они прошли через долину и меж городков, и ушли, никого не тронув. От чего бежали, сказать не могли, ибо были иного языка. Мастер же встревожился, и смотрел вторым взором; и так увидел, что далеко в горах бушует великая сила. Тогда он пошёл туда, взяв с собой двоих из Круга и одного из ближайшего городка. Много дней шли они, и достигли того места. А там было вот что: в незримом мире бушевало сплетение сил, и от этого содрогался зримый мир. На том месте некогда стояла твердыня, в которой жили люди, почитавшие некоего грозного бога. В обычае их было ходить отрядами по горам и спускаться в долины, пленять людей и бросать их в капище своего бога. Он же поглощал души сказанных людей и брал их силу. В те места пришёл однажды человек, весьма сведущий в том, что вершится в незримом мире, и умевший видеть сказанный мир. Поклонялся он земле, и от неё имел в себе большую силу. Он прозрел вершившееся в тех краях, и ужаснулся, и пошёл на смерть. Его схватили и бросили в капище; там он умер, и грозный бог поглотил его душу. Но в душу его притекал поток силы от земли, а от него тёк поток силы в землю. И по этому потоку стала уходить в землю сила сказанного бога. И бог хотел исторгнуть из себя душу того пришельца, — но не смог; и сила бога стала убывать. Пришёл день, когда он убил тех, которые поклонялись ему, и взял их силу. Но сила его убывала и далее; взять же ещё было неоткуда. Было это давно, — задолго до того, как первый домдоуде стал править в Великом Уделе. Теперь же сила сказанного бога истощилась так, что и все, кого он некогда поглотил, вышли из него, и сам он погибал. Мастер прозрел всё это, и видел гибель сего бога. Скалы сотрясались; из воздуха потоками исходило пламя и опаляло горы; на облаках были сполохи. Человек из городка, бывший с Мастером, устрашился и бежал; другие же двое отыскали его в горах и воротили. И Мастер видел, как земля поглотила грозного некогда бога; и в том месте скалы рассыпались в мелкий камень. Тогда Мастер и бывшие с ним возвратились обратно. И при шестом Мастере к Кругу примкнули ещё два городка. Кроме того, он послал в каждый из союзных городков по человеку из Круга, чтобы они отыскивали толковых людей и обучали их грамоте, до тех пор ведомой только в Круге. Обучили грамоте и правителя, и прочих, кто вершил в союзных городках главные дела.

ЭНОН VII

Во времена, когда был в Круге седьмой Мастер, восточнее возвысился некий князь и основал там державу. Рубежи её пришлись по землям, на которых были городки и Круг; три восточных городка оказались в её пределах. Прочие же городки, кроме одного, все пришли под руку единого правителя и Круга. И было собрано войско, чтобы обороняться от восточного неприятеля. Мастер же послал к сказанному князю человека из Круга; и князь принял его без надменности, говорил с ним и рассуждал о многом. В те же дни правитель городков собрал на совет местных правителей; и решили не ожидать нашествия, но напасть на недруга первыми. При этом совете был человек из Круга, и он противился, говоря: «Не делайте этого; для чего же Мастер послал туда человека, как не для избежания войны?». Но они не пожелали внять ему, и разослали по городкам вестников, чтобы собрать войско. Тогда в совет пришёл Мастер и стал увещевать бывших там; троих вразумил, прочих же — нет. Правитель говорил ему так: «Придём туда и заложим там городки, и рука Круга прострётся на те земли». И те трое, подумав, повиновались не Мастеру, а правителю. Тогда Мастер возвратился в селение Круга и увёл с собою всех людей Круга, бывших при войске и по городкам. И они заперлись в своём селении, и никто не выходил за стены. Одного только человека послал Мастер в земли князя, наказав ему не говорить князю ничего, а только призвать обратно посланца. Но его в дороге переняли свои же, из городков. И в один из дней войско городков двинулось на восток и ударило на земли князя. Он поначалу отступил, отошёл на восток; эти же, оставшись с победой, не знали, что делать дальше. Одни хотели идти вдогонку, другие же хотели вернуться обратно. И желавшие вернуться вернулись, а прочие, с правителем во главе, остались там. Тогда возвратился князь со своим войском, ударил на них, разбил и рассеял. Потом вошёл в землю городков и разбил бывших там, и распространил свою державу на этот край. Человека из Круга, бывшего у него, послал к Мастеру с повелением не сопротивляться; Круг же не делал ничего, но выжидал. И вот там утвердилась власть князя; сам он не был жесток, но был весьма суров. Враждовать с Кругом он не пожелал, — но и дел в державе ему не дал. Он оставил за Кругом долину, выходить за пределы коей людям Круга воспретил. Прошло некое время, и Мастер с двумя из своих вышел из долины, желая встретиться с князем; тех двоих воротили назад, а его препроводили, куда он хотел. Князь говорил с ним, и позволил людям Круга выходить за пределы долины; но принимать людей в Круг воспретил. Прошло ещё некое время, и Мастер тайно принял в Круг двоих, и их тайно провели в селение Круга. Так с той поры это и вершилось тайно. В свой день умер Мастер, и оставил после себя преемником человека молодого ещё, но мудрого. Два года прошло, и было вот что. Князь был уже другой, племянник прежнего, человек меж тридцатью и сорока годами, злобствовавший оттого, что не он завоевал земли своей державы. Он прознал, что в Круг тайно принимают людей. И он повелел схватить тех из Круга, кто был не в долине; и их схватили. В числе их был и Мастер. И князь повелел Кругу в обмен на Мастера и прочих схваченных выдать тех, кто был принят тайно. С повелением же послал самого Мастера, который обещал вернуться. И Мастер пришёл в селение Круга, собрал всех и объявил повеление князя. Потом сказал: «В каждом из вас содержится весь мир со всем своим благом. Нельзя менять его на жизнь, — ибо это неравноценная мена. Вы, принятые тайно, выйдите из Круга, если хотите; но этим вы не спасёте нас, а оскорбите, и Круг подвергнете поношению. Да не будет так, чтобы жизнь шла в мену на жизнь не блага ради, но горя и позора. Лучше нам умереть столько раз, сколько дней существует мир, чем так спастись». Так он сказал, — и никто не вышел из Круга. Он же вернулся и объявил о том князю; и в тот же вечер убили и его, и тех, кто был с ним. Людям же Круга вновь воспретили выходить из долины; и по границам её поставили дозоры, чтобы никто не вышел тайно. Но и без того никто из долины не выходил; а было тогда в Круге сто шестьдесят два человека.

ЭНОН VIII

Прошло полгода, и князь прислал к новому Мастеру человека с повелением. Повелевал же он всем людям Круга выйти из долины, не имея при себе оружия, но только одежду и пищу. И чтобы все они разошлись на жительство по державе, и впредь никогда не сходились бы вместе; и чтобы каждый взял себе жену, а Круг чтобы забыл. Мастер созвал своих, и тот человек повторил повеление князя. Тогда Мастер вопросил: «Кто из вас желает покориться сему? Кто желает, тот пусть покорствует. Таким не буду чинить препятствий: пусть уходят и живут, как захотят». Никто однако же не ушёл; и посланец возвратился к князю и рассказал ему об этом. И князь послал в долину войско, чтобы истребить Круг. Идя туда, войско встретило бегущих вестников от дозоров; и вестники эти донесли об уходе Круга. Круг же ушёл в горы, взяв, сколь было возможно, одежды и пищи, и оружие, и писания. Долго шли, бедствуя; и трое погибли в пути. В один из дней Мастер сказал: «Ныне провижу, что перед нами враждебный народ, от которого нам не приходится ждать добра. Позади же иной неприятель; так, никуда нам дороги нет. Здесь же нет земли, но лишь камни. Может быть, никого из нас не останется в живых: слушайте же меня. Нам ли идти на смерть ради смерти? Вперёд ли идти или назад, — всё идти на гибель; да ещё и чужих жизней оружие наше пресечёт немало. Не затем пришли мы в Круг, чтобы предпочесть жизнь Истине, и не затем, чтобы напрасно губить чужие жизни. Дело наше сделано: светоч Круга незримо осветил и согрел мир. Останемся же здесь; нет нам пути ни вперёд, ни назад, — но есть путь ввысь. Смерть нам не препона: как трудились ради блага, так будем трудиться и далее. Уйдём же из плоти так, как ушли из долины. Сколько проживём здесь, столько будем трудиться в себе; а по смерти станем вершить дело Круга далее, как то нам надлежит. Не столько для зримого вершения существует Круг, сколько для незримого; и я говорю вам: должное свершено. И от этого вершения мы идём к вершению большему; ныне мы — лишь малая частица Круга: а идём туда, где весь Круг един. И как велик он, так велико и его вершение. В каждом из двух миров надлежит вершить дело, для которого существует Круг; готовьтесь же не к смерти, но к труду. Живите же, — ибо дорога вам отсюда не в смерть, но в жизнь». Так сказал Мастер; и никто из тех, которые слушали его слова, не убоялся, не возмутился и не опечалился. Поискав, нашли в горах место, несколько пригодное для жизни, и там обосновались. Кормились горными травами, да в одном месте меж камнями сеяли зерно, да ещё добывали в горах живность; и у них был только один источник. Пищи же было мало; зерно росло меж камней плохо; и воды было мало тоже. И иные умирали от голода, а иные — от недугов: и ничего нельзя было поделать; но не нашлось ни одного такого, который бы возроптал. И Мастер, умирая, не назвал преемника, но велел, если доведётся Кругу уйти из того места в иное, избрать нового Мастера и вновь принимать людей, как прежде. Так жили, и старели, и умирали; и некого было принять в Круг, — хотя бы даже одного. Однажды пришли враждебные люди, посмотрели на селение издали и ушли, не пожелав напасть. Много лет прошло, и осталось в Круге восемь человек, все старцы. И в один из дней свершилось вот что. На то место явились все, кто мог, из людей, бывших некогда в Круге; и я был среди них. Мы явились зримо; и было нас более полутысячи. И мы встали на скалах вокруг последнего прибежища Круга. Каждый из нас сиял, подобно огненному светочу; и горы были в свете, словно в великих водах. И когда мы ушли оттуда, с нами ушли и те восемь; тела же их остались лежать там, где прежде жили. Так Круг исшёл из зримого мира в незримый. Долженствовавшее быть рассказанным рассказано.