МИТЭВМА ТОВЫ

ПРЕДАНИЕ ОБ АТАМА-УЛЛЕ

Вот предание, слышанное мною от Влая. Был некогда народ не из великих; предводитель его был человек справедливый. У этого предводителя не было детей; то была великая беда. Всячески изощрялись они с женою, чтобы обрести дитя; ко всему прибегали. И знахарь их целил, и два колдуна творили волхвования, и духам они поклонялись, и молили богов своих и чужих, и всё прочее делали, о чём могли узнать, — но ниоткуда не имели помощи, и не могли обрести дитя. Они впали в великую скорбь и в отчаяние, подобное отчаянию человека, знающего, что смерть близка, а спасения нет. И однажды жена предводителя взмолилась к солнцу. Она говорила: «Солнце, ты оплодотворяешь всё, — и даже в бесплодную землю входит твоя сила и оплодотворяет её. Если бы ты не в силах было оплодотворить, а земля — родить, то всему пришёл бы конец, и мир обратился бы в камень, лежащий в вечной ночи. Тебе ли не понять моего горя? Твоя сила велика, её хватает всему; только у меня её мало, и мой сосуд пуст и сух. Дай же нам то, чего у нас нет: мужу моему — силу зачать, а мне — силу родить. Никого нет щедрее тебя; разве ты не дашь нам то, чего у тебя в избытке? Ничто нам не помогло; если ты не сжалишься, значит, быть нам несчастными». Так она говорила солнцу. На другой день пришла к ним неведомая старуха и сказала: «За подобающую плату сделаю так, что вы родите ребёнка». Предводитель спросил: «Какую плату ты хочешь?», и она ответила: «Пусть я однажды смогу повелеть вашему ребёнку сделать то, что я захочу; да, один только раз». И они согласились, и велели ей скорее делать то, что необходимо. Тогда она сложила свои ладони чашей и собрала в них семя предводителя. Потом, подняв руки, она подставила его солнцу. И оно вскипело, и из светлого стало чёрным, как уголь; из чёрного — красным, как кровь; из красного — прозрачным, как чистая вода; из прозрачного — сияющим, как блик солнца на воде. Тогда она влила его в лоно жены, — а та корчилась от боли и кричала, что в неё словно бы влили кипящую смолу. Потом старуха велела ей не выходить из жилища, пока не родится дитя; сама же жила вместе с ними, и готовила ей пищу, которую никому, кроме неё, не давала. И спустя должный срок родилось дитя — девочка с кожей золотистой и блестящей, как полированная медь. Когда мать стала кормить своё дитя в первый раз, оно высосало одну грудь и другую, — и всё равно плакало от голода. Тогда старуха поднесла дитя к своим грудям, — а они набухли от молока; и дитя высосало одну грудь и другую, и успокоилось. Так было всякий раз: сперва дитя высасывало груди матери, потом — старухи; иначе насытиться не могло. Отец дал дочери имя Атама-Улле, что значило «солнцерождённая». Росла она так: за два года вырастала на столько, на сколько другие дети вырастали за год, а силы за год набирала столько, сколько другие набирали за два. Не питалась она ничем, кроме материнского и старухиного молока. Зимой ходила в той же одежде, что и летом, и не мёрзла; когда входила в дом, в доме становилось жарко, как от большого огня. Ночью она не спала, и никогда не спала. Кожа у неё была такая, что игла не могла её проткнуть, а нож не мог рассечь. Когда она чесала волосы, они шумели, как деревья в ветер. Когда она стояла под дождём, дождь её не мочил, она оставалась суха. И она не мочилась и не испражнялась; а когда выросла, женских истечений у неё не случалось. Когда она плакала, от каждой её слезы загорался огонь. Дыхание у неё было ароматным, как благовония, и горячим, как воздух над костром. Грязь к её телу не приставала, и пота у неё не было. Глаза у неё были цвета золота, и в темноте сверкали. Ногти у неё были как серебро, и волосы тоже, и брови, и ресницы, и губы, и зубы, и сосцы. Ни звери, ни птицы, ни иные твари её не боялись и не чинили ей вреда. Росла она дивом для всех, а иные из людей её и боялись. И с тех пор, как зачали её, в том народе никто не болел, и младенцы не умирали, и не было бесплодных женщин и бессильных мужчин, и у кормящих не пропадало молоко, а старцы не утрачивали ни зрения, ни слуха, ни зубов, ни волос. Если кто ломал кости, то они срастались быстро; если кто ранился, то рана не гноилась и заживала весьма скоро; если кто обжигался, то ожог скоро заживал и рубцов не оставалось. И неурожаев не бывало, и пожаров в лесах, и волки не заедали людей. А охотники били зверя столько, сколько было нужно, — и били легко, без труда; но сверх необходимого не могли добыть ничего, как ни старались. И змеи не кусали людей; и мелкие твари не поедали зерно в хранилищах. Не было бед; народ жил в довольстве. Пришло время, и Атама-Улле выросла; и женщины прекраснее не видел никто никогда. Парни хотели её сватать, — да не решались; но однажды собрались скопом и стали её сватать: больше тысячи их было. Они сказали ей: «Выбери из нас любого, кого захочешь сама». Она же разложила на земле хворост — три шага вдоль и три поперёк — и зажгла его. Потом она сказала им: «Станьте вокруг и смотрите, что я сделаю. Кто из вас сможет сделать то, что сделаю я, того и выберу». Они стали вокруг, а она вошла в огонь и стала в нём танцевать нагая. Старуха же хлопала в ладоши; один хлопок был на один вдох. Сто раз она хлопнула, и тогда Атама-Улле вышла невредимой из огня; выйдя же увидела, что вокруг никого нет, — только одна старуха. Никто больше не сватал Атама-Улле. Но один хотел овладеть ею, не сватая; в один из дней он схватил её и стал целовать в губы. Она же в гневе дохнула жаром и обожгла ему рот, и язык, и горло; а желудок его и вовсе сварился. Старуха же потом ходила меж людьми и говорила: «Да не посягнёт никто из вас на дитя солнца. Нет такого глупца, который думал бы, что сможет забрать солнце себе одному. Помните, люди, что лягушке не проглотить горы». Однажды она пришла к предводителю и сказала: «Настало время взять плату». И она позвала Атама-Улле и сказала ей: «Пришло тебе, дитя солнца, время вершить свой путь. Ты уйдёшь из дома, в котором родилась, и пойдёшь туда, где тебе надлежит быть». Сказав так, она отрезала себе груди, — и они превратились в маленькие камешки. Она вплела их в волосы Атама-Улле и сказала: «Где они выпадут из твоих волос, там тебе и быть». Потом она вырвала себе язык и дала его проглотить Атама-Улле. Потом она обратилась в червя и ушла в землю. Отец и мать говорили Атама-Улле: «Не уходи; не бросай нас!». Она ответила: «Вот на небе солнце: пока оно не погаснет навечно, я буду с вами». Весь народ вознегодовал, говоря: «Она уйдёт, и мы вновь познаем беды и напасти». Они, взяв оружие, окружили Атама-Улле, и говорили ей: «Останься — и мы станем поклоняться тебе, как богине; а если не согласишься остаться, мы убьём тебя». Она же открыла рот и крикнула; и от её крика все они попадали, словно от урагана; а вокруг не шелохнулась ни одна травинка. И она пошла на восход, где встаёт солнце. При ней был лёгкий сосуд; когда она хотела есть, с её волос начинало течь молоко: она собирала его в сосуд, пила и так насыщалась. Шла она много дней и ночей, не останавливаясь. А Иварто, Слепой Волк, слышал, как она идёт по земле; всё его подземное царство содрогалось от её шагов. Он испугался, и пошёл к Нун-Аке, и сказал ей: «Ты, моя приёмная мать, неужели не защитишь меня?». Нун-Аке взяла свой топор и пошла навстречу Атама-Улле. И вышла ей навстречу, и занесла свой топор; а топор сам вырвался у неё из рук. И в другой раз так было, и в третий. Тогда она встала перед Атама-Улле на колени и сказала: «Не убивай меня; о, прошу: не обращай моего топора против меня!». Атама-Улле сказала: «Всё, что есть под солнцем, живёт и умирает. Солнце смерти не враг, — но и не добыча; больше не покушайся на то, что для тебя не предназначено. Знай: и сама смерть умрёт, если не будет блюсти законов Жизни». Так она сказала и пошла дальше; а Нун-Аке в злобе на Иварто отреклась от него. Тогда он пришёл к великой демонице Нималлат и просил её о помощи. А она рада была вершить зло; она завалила снегом, высотою в целую гору, путь Атама-Улле. Но Атама-Улле пошла сквозь снег и протопила себе в нём дорогу собою, как огнём. Тогда Нималлат поставила на пути Атама-Улле гору, — такую обрывистую, что на неё никак невозможно было взобраться. Атама-Улле стояла перед этой горой и не знала, как ей идти дальше; она упёрлась руками в гору — но сдвинуть её не могла. Тогда из земли вышли черви, — множество червей; вся земля колыхалась поверху, словно великие воды. Черви источили гору и опять ушли в землю, а Атама-Улле пошла дальше. Рассвирепела Нималлат, и сама бросилась на Атама-Улле. Стали они бороться; а Атама-Улле была так горяча, что с Нималлат слезла вся кожа. Тут Нималлат хотела бежать прочь; но Атама-Улле держала её крепко, пока она не умерла, изжарившись. Тогда Иварто пришёл к демону Айону и сказал ему: «Ты, сдвигатель гор, убей Атама-Улле, — и обретёшь такую славу, какой нет даже у самой Нун-Аке». Айон пошёл к Нун-Аке и спросил её: «Знаешь ли ты Атама-Улле?»; она ответила: «Она не поднявшая руки сильнее, чем я поднявшая свой топор». Услышав это, Айон пришёл к Иварто и переломал ему ноги, говоря: «Ты, предатель, хотел отправить меня на гибель». Потом он ударил кулаком в потолок подземного царства и пробил дыру наружу. Атама-Улле дошла до этой дыры и через неё спустилась под землю, в царство Иварто. Сам он в то время лежал с перебитыми ногами и скулил от боли. Атама-Улле вошла в подземное царство — и оно осветилось, как от солнца. Всё, что было в нём, исчезло; а людей, которых Иварто затащил к себе под землю, Атама-Улле выпустила наружу. Самому Иварто она исцелила ноги и глаза, вывела его наружу и пустила бегать простым волком. Потом явилось множество червей, и каждый из них тащил крупицу земли. Этой землёй они засыпали подземное царство, и его не стало. И Атама-Улле пошла дальше. Долго она шла, и достигла гор; и горы раздвинулись перед нею, открывая ей дорогу. Она прошла через горы, потом — через другие, потом — через третьи; все они расступались перед нею, словно люди. Так она пришла на обширную равнину, высохшую и неплодородную. И когда она шла по ней, камешки выпали из её волос и превратились в две большие горы; и с каждой из них потекла река. Случилось это утром, — а к вечеру равнина стала плодородной. Выросли на ней высокие травы, выросли леса, появились чистые озёра, побежали звери и полетели птицы. А Атама-Улле легла и заснула; и спала она целый год, не просыпаясь и не переворачиваясь с боку на бок. Пока она спала, из земли в неё входила великая сила. Атама-Улле была как озеро, а сила была как река, в него изливающаяся. Настало время, и она проснулась; и когда проснулась, в мире не было никого, кто мог бы сравниться с нею в силе. Тогда она извергла из себя язык старухи, и он превратился в червя, а вокруг червя наросла скорлупа, — и стало яйцо. Солнце грело его много дней, а по ночам его согревала земля. А Атама-Улле стояла подле и охраняла его, чтобы никто на него не покусился. В один из дней пришёл некто, по виду подобный медведю, а лицо человечье, ноги как у вепря, а за спиной крылья. Замахнулся он, чтобы расколоть яйцо, — но Атама-Улле заслонила его собою и приняла удар. Удар этот был подобен грому, и от него родились искры, подобные молниям, и земля содрогнулась. Выстояла Атама-Улле, не упала; тогда пришедший отступил на шаг. Она спросила его: «Кто ты таков и зачем пришёл?». Он ответил: «Имя моё — Нибунак, и вот кто я таков. Есть провал между землёю, водою и небом: оттуда я вышел. Люди вершат разное зло руками, языком и мыслями: нет человека, который не делал бы этого. И когда человек вершит зло, на теле его выступает чёрный пот, смердящий мертвечиной, но для него незримый. Крылатые демоны летают меж людьми и собирают его; и в день набирают по большому бурдюку с человека. И то, что соберут, они сливают в провал между землёю, водою и небом. Там я и зародился; из этого пота я зародился; в нём живу и им кормлюсь. Выхожу из провала, когда захочу, и вершу злые дела. Вершу зло человеческих рук, и языков, и мыслей; во всякий день выхожу из провала и вершу то, что вершат они. Сюда же пришёл для того, чтобы выесть яйцо». Так сказав, он поднялся на крыльях к небу, и оттуда ринулся на Атама-Улле, чтобы убить её. Она же ударила ему встречь, — и от удара он рассыпался в чёрный песок. Тогда каждая песчинка обратилась в гнус, — и где был Нибунак, там стала туча чёрного гнуса. И гнус напал на Атама-Улле, и обволок её, подобно дыму, и стал жалить и вгрызаться в её тело. Она стояла и не шелохнулась; всё тело её покрыли раны, и по ней текла кровь, — но она не исторгла ни стона, ни зубовного скрежета, ни слезы. Долго грыз её гнус; потом подул великий ветер, пригнувший деревья к земле, и унёс его прочь. Крови из Атама-Улле истекло столько, что она растеклась на сто шагов вдоль и на сто поперёк, и глубиной была по колено. И яйцо лежало в крови; и в ней оно согрелось так, что лопнуло, и из него вышла змея. Тогда у Атама-Улле раскрылось темя, подобно цветку, и змея заползла ей в голову. В тот час Атама-Улле обрела великую мудрость, — такую, какой не было ни у кого на всём свете. Обретя её, она прозрела то, что было, и то, что есть, и то, чему надлежит быть. Тогда она взяла большой валун и вытесала из него чашу в два человеческих роста шириною и глубиною. Сделав это, она сказала такие слова: «О земля, о воды, о ветер, о звёзды! Дайте своё семя; о, я прошу вас: дайте семя! Излейте его в мою чашу, чтобы свершилось то, чему должно свершиться. Вы любите людей, которые есть дети вашего рода. Дайте же мне ваше семя ради них, которых вы так любите. Я сестра им и сестра вам; я знаю вас, а вы знаете меня; вы любите меня, а я люблю вас; у вас, и у меня, и у людей — одна плоть и одна жизнь. Люди и вы — одно; они не знают этого, а вы знаете, и я знаю, ибо я — дитя солнца. Дайте же семя, дайте мне его ради людей! Оно не пропадёт напрасно, — ибо я знаю, чему надлежит свершиться. Я — как солнце: иду своим путём, делаю то, что надлежит делать, и не лгу. Всё будет так, как должно быть; дайте же семя!». И тогда земля, воды, ветер и звёзды дали своё семя. Они излили его в чашу, которую вытесала из камня Атама-Улле, а солнце согрело его. Оно смешалось и загустело, и обрело облик человека, облик красивого и благоуханного юноши. Он вышел из чаши, и Атама-Улле соединилась с ним как жена с мужем. Соитие их длилось три дня; и всё это время земля была им опорой, воды стояли вокруг них стеною, ветер ходил вокруг них дозором, солнце светило им, не заходя, звёзды пели для них, не исчезая. Три дня миновало, и они отступили друг от друга; и тогда юноша рассыпался землёй, растёкся водой, полыхнул светом и издулся ветром, — и его не стало. А Атама-Улле понесла; и была она беременна три года. В должное время родила она, без боли и истечения крови, мальчика и девочку, прекрасных и благоуханных. Родила их, и назвала мальчика — Инно, что значит «мир», а девочку — Айло, что значит «любовь». И она кормила их грудью, и они росли в том краю. Когда они выросли, она в один из дней велела им стать перед нею, и держала к ним речь. Она сказала им: «Вы — мои дети; в вас соединились все силы мира и всё доброе, что есть в нём. В вас соединились земля, вода, ветер, звёзды, солнце и человек. Никогда вы не умрёте; никогда Нун-Аке не посягнёт на вас. Живите здесь, в этом краю; но когда узнаете, что где-то нужны ваши силы, — идите туда. Когда ты, Инно, узнаешь, что где-то начался великий раздор и кровопролитная брань, — иди туда. Приди туда незримо, — и сердца людей смягчатся, и среди них появятся такие, которые воспоют мир, и он воцарится там. Когда ты, Айло, узнаешь, что где-то замутились сердца людей и началась власть несправедливости, жестокости, блуда и лжи, — иди туда. Приди туда незримо, — и сердца людей устыдятся, и среди них появятся такие, которые воспоют чистоту, и она воцарится там. Так и живите: приходите туда, где вы нужны, а потом опять возвращайтесь сюда. Однажды придёт день, когда Нибунак соединится с женщиной, и она родит великого пожирателя жизней, — чудовище, которому не будет достойного противника. Будет оно таково, что в его силах будет пресечь человеческий род. Тогда ты, Инно, соединись с доброй женщиной, — и от неё у тебя будет сын; а ты, Айло, соединись с добрым мужчиной, — и от него у тебя будет дочь. Когда ваши дети войдут в возраст, пусть они соединятся, — и у них родится сын, который повергнет порождение Нибунака и избавит людей от него. И он будет жить тысячу лет, и будет справедливо царствовать над людьми; вы же живите, как жили. Так быть должно, — и пусть это свершится». Так она сказала; они же выслушали её и склонились перед нею. Потом она достала из своих ноздрей по змеиному яйцу; она согрела их в своих ладонях, и из них вылупились змеи. Тогда у Инно раскрылось темя, и у Айло раскрылось темя, и змеи заползли им в головы. И тогда они обрели мудрость и стали видеть то, что происходит в мире. Потом Атама-Улле сказала им: «Не прощайтесь со мною, мои дети, но во всякий день приветствуйте меня, приветствуя солнце». Сказав так, она призвала ветер; и он подхватил её бережно, и поднял к солнцу. И она вошла в солнце и слилась с ним. Это предание я слышал от Влая.